снегу – поздно…
А домики, которые были поставлены кое-как без улиц, ну вот они совсем, совсем рядом. Людей не видно, не видно было никого. Все уже зажгли свои керосиновые лампы, закрывали ставни всегда и все, снаружи с улицы…
… -Тихо, молча, чуя добычу, прыжками, длинными, могучими, как полёт «мессера», летели на мою несчастную голову…
…– И чего тогда, в сорок четвёртом…
– Меня вытащили из разбитой снарядом землянки. Почти все погибли… Меня спасли. Зачем? Господи, чтоб так бесславно меня, фронтовика, сожрали, растерзали эти гады! И стал читать молитвы, как в далёком детстве, в нашей деревенской маленькой церквушке, на Украине.
– Спаси и сохрани Господи!
– И вот, при полном сознании, жди…
– А в голове пролетают, как в кино, рассказы о том, как у нас на хуторе, но не близ Деканьки, на Украине, а здесь, в Ростовской области, Базковском районе, хутор Грачи. Рядом станица Вёшенская. Шолохов писал. А я стою столбом и всплывают рассказы наших соседей о прошлых деньках. Как волки, на полном ходу, прыгали на полуторку, разгрызали, раздирали когтями, картонную крышу, укрытую от непогоды дермантином, полуторки… и от шофёра остались одни сапоги. Было и такое у них. Все видели. Хоронить, было нечего.
Потом ещё, он видел, валенки, которые остались от учительницы, шла утром открывать школу. Тоже волки, ранним утром… Прямо в самом хуторе и собаки даже не лаяли, те, что остались живы, каких волки ещё не сожрали…
Вечером, чуть хозяева зазеваются… Сумерки, а они, зубастые, голодные… И, нет собачки… Только жалобный вой, когда на спине уносил быстро – быстро очередной ужин к себе в логово, своим отпрыскам. Всё это пронеслось за те мгновения, пока они, голодные, прожорливые оскалив зубы, летели к нему. Летели на крыльях любви, на свадебный пир…
И, ещё случай. С ребятами, на ферме, доваривали на костре кукурузу, как вдруг подошёл волк. Сумерки. Темнело. Стал у двери домика, где они были днём, двое пацанов, Коля и Толя – я и мой брат были у костра. Сразу догадался «отрезают», а слева уже приближались ещё два зубастых и рычащих.
– Толя, бери головешки, маши, чтоб искры летели…
Сказал, как фронтовой приказ. Я тоже схватил горящую палку. Отчим бросил, под дверь дома и, волк отпрыгнул от головешек, мы быстро рванули в домик и закрыли железным засовом дверь. Услышали крик мамы и выстрел. Это уже доярки бежали со сторожем, у него бывали такие встречи, такие случаи. Рассказывал потом наш отчим.
– Все эти картинки пронеслись в моих глазах так чётко как будто я их, этот ужас, видел сейчас. Своими глазами… Страшное, жуткое, но увы, это не кино.
– Ох, милая землянка, и чего ты не присыпала меня там, на фронте?
И вот волки. Это всё молниеносно пролетело в памяти. А сейчас, здесь, у самого дома, на виду у всей деревушки – хутора, который был совсем недалеко от знаменитого писателя. Недалеко от станицы Вёшенской…
– Подошли, стоят. Смотрит в глаза. Самый крупный. Таращит свои огненные фары, как у прожектора на войне… со
