осмотреть больную.
Он суетливо поспешил к выходу, краем глаза поймав прощальный взгляд Гретхен. Ему показалось, что он увидел в её прежде гордых глазах смятение и боль побитой собаки. И разочарование. В нём.
Пауль был потрясён новостью о состоянии здоровья Гретхен. Он не находил себе места вот уже три дня. Не мог ни есть, ни спать.
– Это мне расплата за мои злодеяния. Сколько невинных душ загубил я во время войны! Горе мне, горе мне! Но что это за Бог, который так безжалостно карает! Разве тот же Морган или тот же Шульц меньше моего натворили?! И ничего, процветают! Вон, в каких ходят костюмах, на каких машинах разъезжают и какими вопросами занимаются! И по-прежнему здоровы и полноценны. А я! То Марта, то теперь Гретхен!
Пауль в бессильной злобе сжимал кулаки и грозил небу. Не будучи и ранее особо религиозным, он теперь совсем разуверился в мировом равновесии и считал себя несправедливо, сверх меры наказанным.
Он опять запил. Презирая себя за слабость, не видя выхода и смутно осознавая всё-таки свою вину в несчастьях близких, не мог остановиться и пребывал в запое несколько дней. У него не было сил смотреть в глаза дочери, полные страдания. Такие красивые и бездонные, ставшие ещё больше и глубже на худеньком её лице.
А может, и не стоит так убиваться? Врачи не предрекали ей стопроцентного поражения в борьбе за жизнь. Шансы Гретхен всё же имела, и неплохие – её анализы были весьма удовлетворительными, а сама она – молодой и с хорошей наследственностью.
Придя в себя с помощью остатков воли и специальных лекарств, Пауль вдруг вспомнил про Кресса. Куда подевался этот жених? Гретхен как будто бы им интересовалась, его присутствие могло быть благотворным. Забыв про гордость, Пауль решил его навестить и попросить оказывать его дочери как можно больше внимания. Ведь так можно помочь ей в выздоровлении, усилив её желание жить.
Он разузнал у работника бара, завсегдатаем которого являлся Кресс, его адрес и, усевшись в свой роскошный молодёжный «BMW», поехал к нему домой.
Дом Кресса оказался бедной, но чистой с виду лачугой, с небольшим палисадником из клумб с бегониями и несколькими деревьями манго.
Дверь Паулю открыла пожилая веснушчатая женщина, похожая на Кресса.
– Его мать, – определил Пауль.
– Прошу прощения, мадам…, – Пауль вдруг поймал себя на мысли, что не знает фамилии Кресса.
– Мадам Ван Дер Хиден, – подсказала она ему с улыбкой, – прошу Вас в дом.
Она засуетилась на кухне, готовя кофе для гостя, Пауль тем временем осмотрелся. Дом был чистым также и внутри. Странным образом он напомнил Паулю его детство: то же тиканье настенных часов, кружевные покрывала на креслах, та же отрадная прохлада уютной обстановки. Даже запах – пахло вареньем из слив и свежевымытыми деревянными полами. Он поймал себя на мысли, что не хочет
