раненые, стреляли в упор из ружей выжившие, место сражения затянуло густым белым дымом и поднятой пылью, в которой были видны мутные тени сражающихся.
Выстрелы, крики, ржание коней, и многоголосый гул убиваемых людей, кричащих в агонии, или от ненависти, поднялись вверх над сражением, реквиемом вечной борьбы за место под солнцем.
Всадники бились, перемешавшись между собой, сверкали, как молнии сабли, падая на шеи врагов, раненые сражались на земле, отпрыгивая от мчащихся коней. Кони, хрипя и безумно вращая глазами, кусали друг друга и лягались.
Наконец, всё это безумие закончились, и немногие уцелевшие дервиши стали поворачивать коней, спеша укрыться за барьером. Они понесли огромные потери, но до конца, всё-таки, не проиграли.
Остатки их войска сумели выйти из боя и укрыться за оградой. В бой вступила пехота. Выстрелы гремели со всех сторон. Людская волна, ощетинившись копьями, саблями, и штыками ружей, шла в атаку, накатываясь на зерибу, волна за волной, рубя её саблями и простреливая насквозь. Люди падали на землю, повисали на колючих ветках, кричали, умирая, и стреляли друг в друга.
В одном месте удалось прорубить барьер, и в проход ринулись атакующие. В них со всех сторон полетели пули. Лилась кровь, ожесточение овладело сражающимися в полной мере. Стремясь отбить проход, дервиши бросились в отчаянную атаку, визжа и рыча.
"Аллах Акбар, Аллах Акбар", – это вечное утверждение выкрикивали они, бешено бросаясь на эфиопов, и погибая от их пуль и сабель.
Но и эфиопы слишком дорого платили за возможность победы. Ожесточение битвы нарастало всё сильнее. Несмотря на отчаянное сопротивление, дервиши, неся потери, стали отступать к старой цитадели, сделанной из жёлтого песчаника и глиняных кирпичей, и вскоре укрылись там.
Со стен непрерывно раздавалась пальба, но необходимо было сделать последнее усилие. Увидев это, негус пожелал лично возглавить атаку.
– Не делай этого, повелитель, – в отчаяние кричал Аксис Мехрис, но негус никого не хотел слушать.
– «Я не для того сюда шёл, чтобы отсиживаться за спинами моих воинов».
– «Если мне суждено умереть, то пусть я тогда умру за свою веру, и свой народ», – сказал он, и возглавил последнее отчаянное усилие, направляя воинов в атаку на цитадель.
Воодушевлённые воины бросились с удвоенными силами в атаку. Аль-Максум, стоявший на стене, и руководивший отражением атаки на своём участке, внезапно увидел среди наступавших человека с царственной осанкой, и в богатых одеждах, держащего в руке хорошую винтовку. Позади него находились двое воинов, сжимающих личный штандарт.
– Никак сам негус, – невольно подумал про себя Аль – Максум, – вот она удача и надежда на спасение.
– Ахмад, Ахмааад, – позвал он лучшего стрелка. Из дыма вынырнула фигура тощего «дервиша», с перепачканным лицом.
– Видишь вон того, – указал он на негуса Йоханныса.
– Вижу, повелитель.
– Убей
