Агона был защищен на славу. Для того чтобы добраться до входа надо миновать несколько шеренг тупо улыбающихся Детей Серпа, пройти через кольцо личных гвардейцев императора и, напоследок, просочиться мимо белесого облака, парящего у жилища чародея. Светлый Дух – так звали мистическую субстанцию. Эйдор ни разу не видел его в деле, но не сомневался, что тварь эта опасна не менее многочисленных детин с серпами. Чуть позади шатра, на земле спал Сын Ветра, и могучие бока зверя вздымались в такт сиплому дыханию.
Женарг провел Эйдора ко входу, юркнул за полог, и через несколько мгновений вернулся.
– Прошу, молодой господин, – чуть поклонился рыжий хитрец и приподнял полог.
– С кем ты говорил, мальчик? – без приветствия, без лишних вопросов сразу же поинтересовался Агон. Он сидел за столом, невесть как перевозимым вместе с лагерем, и наблюдал как по листу пергамента само по себе скользит перо.
– Когда?
– Вечером. Прости, я за тобой не слежу, но мои агенты взволнованы вчерашней твоей беседой с неким «Барсом». – Император ловко поднялся на ноги, в очередной раз восхитив Эйдора. Чародей был могуч, юноше казалось, будто с булавой или топором Агон способен обращаться не менее ловко, чем с волшебством. Император жестом накинул на шатер заклинание, ограждающее его от случайных ушей. Женаргу, судя по всему, мереанский владыка не доверял.
– Я знаю не больше твоего, Агон, – Эйдор единственный, кто разговаривал с властителем империи на равных. И не боялся его. Он вообще медленно, но верно избавлялся от страхов перед людьми. Только воспоминания о Карателях Анхора заставляли юношу испытывать столь неприятные ощущения.
– Кто он? – Агон нервничал, он задумчиво оглаживал черную бородку и цепким взглядом следил за лицом Эйдора, словно опасаясь поймать его на лжи.
– Я не знаю, Агон, – пожал плечами Эйдор и переступил с ноги на ногу, оглядев внутреннее убранство шатра. Хотелось сесть, но стульев тут, кроме императорского, не оказалось.
– Ты не обманываешь меня? – прищурился правитель Мереана. Внутренне юноша возмутился: что за вопросы? Будь он на месте Агона – любые подозрения считались бы верными, и обратное надо было бы доказывать под пытками.
– Агон, я не знаю кто это. Кто-то из тех, кто знает о моем изгнании и паладине, который за меня заступился.
Эйдор рассказывал Агону о Ладомаре. Хотя тот и не питал симпатий к паладину. Немудрено, святой воин мало хорошего сделал императору и его ближним. Интересно, вдруг мелькнула мысль у Эйдора, знает ли чародей, кто убил его верного Ухлака?
Иногда у юноши появлялись странные фантазии. Сможет ли Император сопротивляться, если он захочет его убить?
– Усмиец среди Верховных? – Агон бросил взгляд на пишущее перо, будто проверяя, что оно не остановилось.
– Не знаю, – Эйдор стал терять терпение. – Может быть, кто-то из первого круга рыцарей. Я думаю, что произошедшее на том перевале не имеет отношение
