в свое время хитроумные министерские кадровики под разными малоубедительными предлогами, дважды зарубившие перевод на новую, интересную работу. Как я позже выяснил, руку к этому приложил не очень-то жаловавший меня непосредственный начальник – мол, некому работать, нет опытных кадров… Здоровое честолюбие, простят меня за натуралистическую образность, подобно мужскому детородному органу – у каждого нормального мужика он должен быть в наличии, но показывать его на людях, кроме как в бане, по меньшей мере, неприлично. До поры я усмирял свои амбиции, наивно полагая, что карьера в большей степени зависит от знаний, умения, профессиональных навыков. Наивность со временем прошла. С течением времени я все больше стал уверять себя, что на этом, сегодняшнем моем пути, с этим руководством нормальная «помывка» мне будет предложена не скоро и, чтобы не запаршиветь, не порасти мхом, надо выискивать другое направление, выбирать другую дорогу. Да, и тягостно было подчиняться недалекому человеку, благодаря карьерным интригам, оказавшимся твоим шефом. Никому не нравятся хамоватые, упивающихся своей значительностью, а, в сущности, неумные и малокультурные люди, характеристику которых можно объединить под эвфемизмом «недалекие». Но, к сожалению, таких «недалеких» начальствующих индивидуумов хватало во все времена. Ну, да и Бог с ними! Не сразу, после долгих сомнений, несмотря на сильное противодействие, я сумел-таки уволиться из органов. Когда я уже откланялся в кадровой службе, в коридоре меня остановил один из замов начальника управления – генерал, аппаратчик, старый и мудрый «лис»:
– Сожалею, конечно, ты хороший оперативник, по-гамбургскому счету, один из лучших… Но, может быть, оно и к лучшему? Таким как ты в полиции карьеру трудно сделать.
«Задницу ты лизать, прогибаться не умеешь!» – может быть, несколько вольно истолковал я тогда для себя слова генерала. Позже, уже после ухода из органов, по-капитулянтски думалось о поспешности увольнения, о нереализованности компромиссных решений.
Объявили посадку на рейс до Бишкека. В бутылке оставалось еще грамм восемьдесят виски. «На дне тарелки вся сила прячется!» – усердно вдалбливала мне в голову бабушка в детстве. Сделав поправку на существующую реальность, я разлил остатки заморского напитка, оголив тем самым дно бутылки и, чокнувшись со стаканом провожающего, предложил:
– А теперь давай уже стремянную! Надеюсь, до трапа под рученьки проводишь? Запрещенных к перевозке веществ и предметов не имею и иметь не хочу!
– Это ты там перед таможенниками каяться будешь, – сноровисто выпил свое Полосин и завершающе обтер тыльной стороной ладони рот. – А до трапа – с нашим почтением! Кстати, а за каким ты в Киргизию-то, в заграницу эту?
– А я на Иссык-Куле еще студентом практиковался. Я же географ по образованию, геофак МГУ закончил. Знаешь, Леш, места там необыкновенные! В горах все по-другому – и люди вроде как не такие, и обиход непохожий, – неодобрительно оглядел я затрапезную внутренность
