ты там делаешь под столом, Астахов? – спрашивает она. – What are you doing?
– Ничего, – отвечает Тим. – В смысле, nothing.
Вероника сердится. Сверкает очками:
– Лучше прочитай-ка нам, Астахов, любое стихотворение на английском языке, на выбор. Надеюсь, на каникулах ты занимался английским?
Тут мне очень хочется закрыть глаза сразу двумя руками. Я-то примерно знаю, чем Тим всё лето занимался. Кое о чём я даже рассказывал, а может, ещё рас-скажу.
Английского там и рядом не лежало.
Но вы не знаете Тимура Астахова. То есть, конечно, знаете, но недостаточно. Сдаваться без боя он не привык, даже если ему войну никто и не объявлял.
Он незаметно запускает руку в рюкзак. Выкладывает портативную станцию на стол. Что-то шепчет и прикрывает её тетрадкой на всякий случай.
И тут мы слышим:
My heart is sair – I darena tell,
My heart is sair for Somebody;
I could wake a winter night
For the sake o’ Somebody.
Тим старается, рот открывает под фонограмму, даже не сбивается ни разу. И голос из колонки звучит почти совсем как его собственный голос[1], разве что помягче и покрасивее. Всё-таки Алиса девочка, понимаю я.
– Oh my God! – восклицает Вероника Петровна. – «Моей душе покоя нет! Весь день я жду кого-то!» Это же старый добрый Роберт Бёрнс. Да ещё с настоящим шотландским акцентом…[2] я слышала такое лет двадцать назад, когда нас возили на практику в Глазго… золотое было время…
Она снимает очки. Теперь она вообще ничего не видит. Кажется, она вытирает слёзы.
– Великолепно, – говорит она. – Великолепно. Ты молодец, Астахов. Читай дальше, читай скорее!
Тим вдруг опускает голову.
– Простите, Вероника Петровна, – говорит он. – Дальше я не помню. Я и этого-то не помню. Это всё не я. Это нейро-сеть.
Вероника смотрит куда-то далеко, за окно. Там, на улице, с деревьев облетают листья и беззвучно каркают вороны.
Потом поворачивается к нам. Без очков она выглядит совсем нестрашной. Беззащитной.
– Я понимаю, что ты меня обманывал, Астахов, – говорит она. – Хорошо, что признался. И всё равно спасибо тебе. Это было… неожиданно.
Тут она надевает очки обратно. Припоминает что-то и читает наизусть:
Ye Powers that smile on virtuous love,
O, sweetly smile on Somebody!
Frae ilka danger keep him free,
And send me safe my Somebody!
Закончив читать, она улыбается:
– Это было коротенькое стихотворение. Ничего сложного. Сейчас мы вместе переведём его, если хотите. Только уже без этих ваших нейрохитростей, ОК?
– Да, – отвечает Тимур. – Мы хотим.
На следующий день уже все про нашу Алису знали. Даже из других классов приходили её потестить. Кончилось дело тем, что к нам явилась Евгения Львовна, завуч, и колонку у Тимки отобрала.
– Реквизирую ваше устройство до конца дня, – объявила она. – Чтоб не мешало учебному процессу.
Мы
Здесь и далее: некоторые технологии, описанные в этой книжке, сегодня ещё не работают. Но они будут работать очень скоро.
Действительно, эта баллада шотландского поэта Роберта Бёрнса написана на старомодном диалекте, которому не учат в наших школах. Алиса чуть-чуть перестаралась.
