нелюдского в них я не заметила: ни рогов, ни копыт, ни хвостов, ни крыльев, ни острых ушей. Все было как у обычного человека. Тогда почему книга писала, что люди здесь рабы? Может, она ошиблась? Хотя вряд ли.
Отойдя от окна, подошла к двери, закрыла ее на замок и завалилась в кровать. Да-да, не раздеваясь. Что-то на душе неспокойно было, а скакать голышом мне явно не импонирует. Заложив руки за голову, отправилась в блаженное небытие. А проснулась резко, как от толчка. В комнате было темно, хоть глаз выколи. Даже в окно не пробивался свет. Тут что, ночи безлунные? Я прислушалась. Внизу стоял гомон. Значит, народу в таверне много. Мой желудок тут же заурчал. Я встала. И только собралась подойти к двери, чтобы спуститься вниз, как услышала за дверью шорох и приглушенный шепот. Разговаривали двое: голос одного из собеседников был хриплым, будто ему связки надрезали, а у второго картавый, он не выговаривал букву «р». Вместо нее произносил, как все картавые, «г». Я прислушалась.
– Ты абсолютно уверен, что именно эта девица смогла облегчить карманы? А вдруг ты напутал чего? – начал хриплый.
– Господин Зеган, вы что? Я никогда не ошибаюсь, у меня глаз наметан. Я ее запгиметил еще на подходе к гынку. Она болтала с габыней. Я абсолютно увеген, что это ее габота, – заискивающе и подобострастно зашептал картавый.
– Все равно, я не могу просто явиться к ней с обвинениями, должны быть доказательства, – задумчиво протянул хриплый.
– Так сумка с укгаденным! – воскликнул картавый, а я быстро кинулась к сумке, стараясь действовать бесшумно. Несколько кошелей я засунула за пазуху, а саму сумку устроила за окном аккурат в тесно переплетенных стеблях вьющегося растения. теперь осталось ждать, как они собираются мне что-то доказывать. Хотя, если так разобраться, я могу им вообще не открывать дверь, а послать подальше. Но с другой стороны, зачем наживать врагов с первого дня пребывания в незнакомом мире?
пока я размышляла, визитеры осторожно постучали. Выждав для приличия паузу, подошла и распахнула дверь, недовольно уставившись на посетителей. Они в свою очередь разглядывали меня. Пауза затягивалась. мне надоело ждать. Я грозно поинтересовалась у мужчин:
– Могу я узнать. какие цели привели вас ночью в покои честной девушки? Вы меня разбудили. Потому в ваших интересах предоставить мне убедительные аргументы, в противном случае я за себя не ручаюсь.
Если честно я и представить не могла, что стану делать, если эти двое рассмеются мне в лицо. Да и вид у них был типично бандитский. Несмотря на то, что один из них старался выглядеть респектабельно: сюртук, брюки, шляпа и трость – все как в лучших домах Парижа и Лондона в средние века, но его выдавало лицо: грубое, обветренное, было хорошо видно, что этот тип жесток и беспощаден. Даже его улыбка, напоминающая оскал, не смогла бы никого обмануть.
Второй
