чатия. Его семеро братьев и сестер – тоже. Потом, после смерти отца, в их жизнь пришел этот кривоногий ублюдок. Должно быть, он хорошо ее удовлетворял, заставляя забыть все те оскорбления, которыми осыпал ее и детей. Вероятно, она стонала и извивалась под ним каждую ночь, раз закрывала глаза на то, как маленький Ричард сжимался всякий раз, когда этот старый урод открывал рот, чтобы излить на мальчика свой яд.
Ричард съежился при мысли о матери, распростертой на кровати, как шлюха. Но почему? Почему он прятался от правды? Такими были все женщины. Это все, чего они хотели. Причинить ему боль, предать его и вычеркнуть из памяти, как только у них появится такая возможность. Это случилось с папой и теперь происходило с ним. Его не было и недели, а Ширли уже ушла. Она забрала ребенка, лишила его крыши над головой. Он вышел из тюрьмы, ожидая веселой вечеринки, а все, что получил, – это холодный прием окружающих. Что ему оставалось делать? Просто смириться с тем, что какой-то придурок в баре замахнулся на него? Был бы он тем мужчиной, за которого Ширли вышла замуж, если бы поступил подобным образом? Нет. Она никогда не позволила бы ему просто забить на это. Он не смог бы вынести самого себя. Она бы хотела, чтобы он ударил того парня. Может быть, даже вытащил нож. Именно этого она и хотела. Так почему же она вела себя, будто это не так?
Шлюхи они, все до единой. Просто ждут шанса запрыгнуть в постель к какому-нибудь другому мужчине. Не имело значения, был ли тот лучше или хуже, – они просто хотели кого-то еще.
То, как женщины обращались с мужчинами, было неправильно, как и то, что шлюхи стали командовать всеми, решая, кто что получит и когда.
Почему у шлюхи больше прав, чем у него? Почему эта шлюха Ширли решила, что ему больше нельзя жить в собственной квартире? Что ему нельзя лечь с ней в постель, хотя она была обязана подчиниться, когда того требовал ее муж. В мире все было неправильно, и виноваты эти шлюхи, которые кружили мужчинам головы и заставляли выполнять любые просьбы в обмен на свое тело. Так не может продолжаться. Кто-то должен все исправить. Поставить этих шлюх на место. Дать им понять, что они ниже и должны ложиться под мужчин, когда бы им ни сказали.
У Ричарда был нож. Он всегда носил его с собой, сколько себя помнил. Иногда вспыхивала ссора, и ему хотелось одержать верх. Порой нужно было разлучить человека с его деньгами без хлопот. Вот что значит быть мужчиной – быть сильным. Он был силен, а другие слабы, поэтому он мог брать у них все, что хотел. Таков был естественный порядок вещей, и если бы женщины просто ему подчинялись, все было бы хорошо. Но они этого не делали. Женщины были изворотливыми. Они могли извратить то, что говорили мужчины, исказить их слова, чтобы выставить дураками. Они могли задрать свои юбки и заставить любого мужчину подчиняться. Для них не имело значения, что Ричард был сильнее, потому что они обладали той тайной властью над мужчинами, которая позволяла разрушать все кругом, когда им заблагорассудится. Ему надоело считаться с этим фактом. Он устал от тирании шлюх. Он больше не собирался обнюхивать их юбки и выпрашивать то, чего хотел. Он был сильным. А они слабыми. И правила применялись к ним точно так же, как и ко всем остальным. Шлюхи будут давать ему то, что он хочет, или он порежет их хорошенькие личики. Он будет сжимать их нежные шейки до тех пор, пока они не посинеют. Теперь он контролировал ситуацию. Он стал единственным, кто обладает властью.
Его рука покоилась на ноже за поясом, когда он допивал последние капли дешевого виски. Он чувствовал текстуру деревянной рукояти, ее шершавость, успокаивающую тяжесть. Он не нуждался в одобрении шлюх, когда у него был нож. Он был сильным и никогда не чувствовал себя сильнее. Поднявшись с барного стула, он чуть не упал, но прошел несколько шагов к двери и восстановил равновесие. Он пил до тех пор, пока мог мочиться стоя; он умел пить. Прохладная ночь смыла с него остатки опьянения. Покачивание прекратилось, его спотыкающаяся походка стала уверенней. Шагнуть в темноту было все равно, что проснуться. Тепло бара не покинуло его, и он использовал это чувство в качестве защиты от жестокого внешнего мира.
Слабый человек сейчас бы расплакался, но Ричард научился превращать все свои страдания в гнев.
Рыдания никогда не помогали. А злость делала свое дело.
Разгневанный мужчина добивался своего. У него был враг, и он ударил его. Перед ним было препятствие, и он его преодолел. Это было то, что он всегда делал и будет делать, когда возникнет проблема.
Но сегодняшняя проблема – проблема шлюх – была слишком абстрактной, чтобы найти простое решение. Он не мог отучить всех шлюх от их дурных привычек за одну ночь, собрать их всех и дать понять, как правильно обращаться с мужчинами. Это было просто непрактично. Ему нужно было что-то, что он мог бы сделать прямо сейчас, что-то, что вернуло бы мир на правильный путь, свергло бы шлюх с их вонючих пьедесталов и вернуло мужчин туда, где им самое место, – на вершину пищевой цепочки. Он должен был что-то сделать. Показать пример. Ему нужно было дать понять шлюхам, что ни один мужчина во всем мире их не боится. Он не боялся, что они могут отобрать свои
