огонь, из оранжевого становясь зелёным, а в чёрных волосах девушки заиграли ломаные голубые молнии. Песня оборвалась на высокой ноте, пламя упало, а из скорбно посеревших углей взвился сизый дымок, поднимаясь тонкой струйкой к потолку. А потом он вдруг стал приобретать очертания человека. Невысокого, худого, с семитскими чертами лица, совершенно голого и, кажется, смертельно напуганного.
– Ты продал мне фальшивку.
– Я бы никогда не посмел, о госпожа-а…
– Ты знаешь, что бывает с теми, кто пытается меня обмануть?
– Я не обманывал, совсем наоборот, мне…
– Ты и сейчас лжёшь мне в лицо?!
– Но это не я… меня самого подставили, я ничего не знал, я…
– Посмертные муки страшны тем, что могут длиться вечность. – Волосы Гекаты встали дыбом, вновь открывая её великолепную фигуру.
Она развела руки в стороны, и те же голубые молнии, вспыхнув на кончиках её пальцев, хлестнули призрака. Нечеловеческий мужской крик взвился под потолок. Это реально было жутко и видеть, и слышать…
– Уходите, – на мгновение обернулась девушка, и глаза её были чернее самой ночи. – Мне уже не до вас, я нашла себе другое занятие.
Как вы понимаете, дважды повторять никому не пришлось. Взявшись за руки, как два школьника, сбежавших с урока природоведения, мы с Диней рванули по коридору на выход. Если бы этот особняк строил тот же весёлый архитектор, что и частный выставочный комплекс «Херсонес», то, наверное, не выбрались бы вообще. А так – прямо, по картинной галерее, до чугунных дверей, которые беззвучно растворились перед самым нашим носом.
Лигурийские собаки показали зубы, но не более, нам вслед даже не порычали для приличия. Ворота так же спокойно выпустили нас наружу, а белый джип сестры директора стоял на прежнем месте. Получается, нас тут ждали?
– Зема, ты мой герой! – тощий знаток древних языков, не чинясь, попытался поцеловать меня в губы взасос, я едва сумел вырваться и отплеваться. – Она же вообще отбитая на всю башню! Такое с мужиками творит, без мата даже рассказать стыдно. Не-е, типа можно попробовать на храмовом диалекте Египта четырёх сотен лет до нашей эры, но ты всё равно не поймёшь, да?
Я цапнул его за рукав и потащил к машине, боковым зрением отметив, что знаменитой холщовой сумки у него на плече нет.
– Потерял, представляешь, бро! Как тускла и непоэтична жизнь без пары амфор…
Мы влезли в машину, причём сначала я закинул Диню на заднее пассажирское сиденье к общительным доберманам, а потом влез на переднее, усевшись рядом с Милой. По её словам, мы каким-то чудом уложились в час с копейками.
Разумеется, специально ждать она меня не собиралась, просто отвлеклась на телефонные переговоры с Нидерландами по поводу возврата скифского золота. Оно, само собой, уже в витринах «Херсонеса», но признаваться в этом никак нельзя. Нужно выражать озабоченность и вести бессмысленные разговоры, это политика, все врут ей, и она врёт им, такие дела.
– Кстати,
