Не зря мама предупреждала, что нельзя раскрываться – тем более незнакомцам. Возможность получить желаемое часто дурманила разум. Людей не останавливала даже непосильная плата за чудеса.
«Ничто не берется из ниоткуда и не уходит в никуда».
– Где у вас ближайший храм?
Я моргнула и уставилась на круглый ворот джеллябы Пола. Аккуратная вышивка по краю служила украшением, но лучше бы вместо нее был обычный капюшон. Тело от жары спасала льняная ткань халата. Под ним прятались рубашка и широкие штаны, руки закрывали перчатки. А вот голова осталась не прикрыта. Для чужеземца лучи пустынного солнца губительны: бледная кожа краснела, и случались ожоги.
Стянув широкий бурнус, я молча сунула его Полу.
– Не храм, а святилище Мудреца, – поправил дядя Карим.
– У нас меньше часа на церемонию. И мне плевать, как оно у вас называется, – буркнул Пол и набросил бурнус на плечи без всяких возражений.
От пристального взгляда я поежилась. Невольно захотелось прикрыть растрепанные волосы и лицо, но от хиджаба остались одни лохмотья. Абайя же не предназначалась для длительных прогулок по городу. Особенно когда тебя в ней чуть не казнили.
– Церемонию? – до меня наконец дошли слова Пола, и я прекратила теребить ткань юбки.
– Наша свадьба, Жасмин, – резко ответил он. – Очень надеюсь, что после всего этого сумасшествия я больше никогда сюда не приеду. Ненавижу пустыню, Маракеш и…
Пол замолчал, однако взгляд стал красноречивее некуда. Провалиться мне прямо здесь в песок, если последним словом не было «тебя».
Он постоянно останавливался, тяжело дышал, а иногда вовсе застывал на несколько долгих минут. Хаджа шепнул, что он не в состоянии двигаться быстро: мешало плохое самочувствие. Но когда мы пришли к святилищу Мудреца на исходе часа, мой будущий муж вдруг замер, как и остальные, глядя с восхищением на величайшее строение в Маракеше. Неудивительно, там было на что посмотреть. Путешественники и приезжие торговцы приходили сюда, чтобы увидеть это чудо света собственными глазами.
Мрамор устилал площадь вокруг святилища, отчего глянцевый блеск буквально ослеплял своей чистотой. Лучи солнца, огибая колонны из белого гранита, мягко стелились по плитам и рассыпалась алмазными бликами по их поверхности. Четырехгранный минарет9 буквально утопал в свете, поддерживая собой небосвод, и напоминал огромный трон. Именно благодаря богатству белого цвета изумрудная крыша святилища сильно выделялась на фоне других строений и создавала иллюзию, будто вся кровля сложена из драгоценных камней.
– Она настоящая? – открыл рот Пол и замер в сотый раз. Не от боли, а шока.
– Вполне, – тихо рассмеялась я.
Почему-то восхищенный взгляд чужеземца немного согрел сердце и придал уверенности, от которой захотелось расправить плечи. До сего момента ничего интересного в Маракеше Пол не заметил: дома из красной глины, приевшиеся рисунки и яркие краски. Они
Минаре́т – в архитектуре ислама башня (круглая, квадратная или многогранная в сечении), с которой муэдзин призывает верующих на молитву. Минарет ставится рядом с мечетью или включается в её композицию. Ранние минареты часто имели винтовую лестницу или пандус снаружи (спиралевидные минареты), в поздних – внутри башни.
