там «англичане», а там «немцы». Не стесняйся!..
Я очаровательно подняла левую бровь и «случайно» поправила прядь волос. Он посмотрел на меня сверху вниз (я была ниже его ростом даже при условии, что он сидел), как смотрят на грязных попрошаек в метро, и медленно, презрительно произнёс (не сказал, а именно произнёс):
– Я учил французский язык.
Клянусь, на самом деле он очень членораздельно сказал «Уйди, пожалуйста, в ж**у, ничтожество!» По крайней мере, это так прозвучало. Но природная интеллигентность не позволила его языку это выговорить, поэтому автоматически перевела, как «я учил французский». (Потом, кстати, оказалось, что он единственный на курсе, кто учил французский)
Понятно, что я обломалась. Первый раз в жизни! Он не повелся на мои женские штучки. Это было невероятно! Моя самооценка офигела от неожиданности. Я бы, конечно же, решила, что он гей, но тогда о существовании геев я даже не подозревала, а допустить, что это что-то во мне не так, я не могла, поэтому решила, что просто он крепкий орешек, но тем интересней, и начала его добиваться! Хотя со стороны это, наверное, выглядело как «добивать», настолько упорна и энергично я это делала.
Через две недели я влюбилась, как кошка. Он был равнодушен. И этим меня жутко заводил.
Потом неимоверными усилиями, как то: рассуждения о Набокове (он очень ценил в женщине интеллект и начитанность), нежные прикосновения к его рукам, плечам, спине (этим его было не удивить – летом он работал в пионерском лагере, где подвергался сексуальным домогательствам пионерок и педсостава, но ему были, безусловно, приятны мои порывы), постоянное восхищение и живой интерес к его работе в театре (это, я думаю, сыграло решающую роль) мне удалось добиться его расположения. Он никак не демонстрировал, что влюблён, но снизошел до меня и стал несколько выделять из толпы. Зная Диму, его нордический темперамент и холодное равнодушие ко всему, кроме сна и футбола, это было нереальным прогрессом! Короче говоря, меня слегка подпустили ближе. Мы начали «дружить», то есть ходили с ним и моей красивой подругой Юлей (тоже наша однокурсница) в кино, спорили об искусстве и политике и разговаривали по телефону, при чем все разговоры в основном сводились к тому, что он изысканно меня стебал, а я беспрерывно смеялась. У него, между прочим, безупречное чувство юмора. Он феерически остроумен, пожалуй, даже, он самый остроумный человек из всех, кого я знаю.
Одним словом, я была уверена, что встретила мужчину, которого ждала всю жизнь, и хотела во что бы то ни стало подарить ему свою девственность! Я откровенно рассказала ему, что непорочна и не против сделать ему этот царский подарок.
Однажды, когда я в очередной раз заливисто хохотала над какой-то его шуткой, он сказал мне, что у меня классный смех. Это был первый комплимент, поэтому я от неожиданности тут же поперхнулась и мысленно придумала, какое хочу свадебное платье. Потом он сказал, что я «фигуристая», и я решила, что первого сына мы назовём Владик.
