и хорошими манерами, потихоньку становился социофобом.
Словом, наверное, нельзя было найти двух наиболее разных и в то же время наиболее похожих между собой людей, чем Эви и Дэниел.
Дождь за окном не прекращался – всё лил серой стеной. Поезд шел ровно, лишь слегка покачиваясь, как будто убаюкивая и успокаивая своих пассажиров. В купе было тепло и достаточно уютно. Атмосфера располагала к тихому, ни к чему не обязывающему разговору, когда два случайных попутчика мирно беседуют о погоде, обсуждают книжные новинки или последнюю кинопремьеру, слегка спорят о политике и, сходя каждый на своей станции, расстаются, даже не узнав имени друг друга.
Но попутчики молчали. Молчание было напряженное и тоскливое.
Эвелин испытывала жуткий дискомфорт. Не так часто ей случалось находиться в такой близости от незнакомого мужчины. С ощущением, что кто-то вторгается в её личное пространство, она ёрзала, не могла поднять глаз и постоянно открывала и закрывала свою сумку, как будто что-то ищет там. Искать ей было нечего – просто необходимо было чем-то себя занять, чтобы, не дай Бог, не столкнуться с попутчиком взглядом, тогда его общество было бы ещё более тягостным. Она стеснялась его, стеснялась себя, стеснялась своей простенькой кофточки, дешевой заколки в волосах, ногтей без маникюра. От попутчика пахло хорошим парфюмом, у него был (это сразу видно) дорогой парикмахер и дизайнерские часы. Эвелин, и так в любом обществе чувствующая себя лишней, рядом с этим ходячим манекеном, вообще впала в ступор, угнетаемая комплексом неполноценности. Она постоянно смотрела на часы – скоро ли закончиться это навязчивое путешествие? Интересно, он выйдет раньше, чем она? По пути было две крупных остановки и несколько станций в пригородах. Эви очень надеялась, что «конь» сойдет на ближайшей станции…
Дэниел тоже предпочел бы ехать в купе один. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть, как нервные пальцы его соседки не находят себе места и бесцельно копошатся в сумке. Эти её торопливые движения, звук непрерывно открываемой и закрываемой молнии раздражали его. «Что она дергается?» – с неприязнью думал он. – «Может, у неё в сумке расчлененный труп мужа?»
Он мельком глянул на её профиль. Поджатые губы и опущенные глаза. «Училка. Синий чулок. Старая дева» – вынес он свой диагноз попутчице.
Он положил на стол руку и стал барабанить пальцами ритм стука колес. Пришло время Эвелин почувствовать раздражение. Как говорится, невротик не тот, кто барабанит по столу пальцами, а тот, кого это выводит из себя.
Вот так мужчина и женщина, не сказав друг другу ни слова, ехали в одном купе в сторону океана и своим присутствием действовали друг другу на нервы.
Нервы быстрее сдали у Дэниела. Он вышел из купе и немного постоял у окна, разминая шею, хрустя пальцами и ероша волосы. Когда, постучав для приличия, и, услышав в ответ еле слышное «Да», он вошел обратно, Эвелин, наконец, перестала мучить
