ночью в постели, не сплю, а думаю. Да только ничего придумать не могу.
Вернее, единственное, что приходит мне в голову… Хотя, нет, в голову мне чего только не приходит, но наиболее правдоподобной кажется версия о чемоданчике с компроматом на видных деятелей. В общем, похоже, я жив, пока в тайнике спрятан чемодан Поварёнка.
Следующий день проходит точно так же. Снова Кирилл Кириллович стыдит меня и предлагает подумать о родных и близких. Козёл! Я только о них и думаю, если честно. Ну, хотя бы колоть меня прекратили и на том спасибо…
Наконец, на третий день мы, кажется, переходим к тому, что вероятно и является главной причиной нашей встречи.
– Нам известно, – чуть нахмурившись, говорит Кирилл Кириллович, – что у вас есть вещи, вам не принадлежащие.
– У большинства людей есть такие, – хмыкаю я, – если, конечно, не брать монахов-нестяжателей.
Он долго и пристально смотрит мне в глаза. Задолбал со своими играми, психолог, блин, недоразвитый.
– Давайте перейдём ближе к делу, – предлагаю я. – У вас, конечно, здесь неплохо, уютно и все дела. Еда, опять же, хоть и скудная, но по расписанию. Тем не менее, я бы хотел поскорее убраться отсюда.
– Что же, – чуть улыбается он, – в этой точке наши желания сходятся. И это, надо отметить, отрадно. Отдайте нам то, что принадлежит нам, и тут же получите своё. То есть свободу.
– Свободу и уголовные дела по сфабрикованным обвинениям? – киваю я на папочки, которые он так с собой и таскает.
– Об этом можно будет поговорить, – пожимает он плечами.
Во как, поговорить. То есть он мне даже пообещает, что не будет преследовать по закону. Ну-ну, просто всё что угодно, только отдай чемодан. Прекрасная идея. Ищи, как говорится, дурака за четыре сольдо.
– Так что вам надо? Мою бессмертную душу, товарищ Мефистофель?
– Ваша душа, – пренебрежительно кривит он губы, – и так принадлежит упоминаемому покупателю. Он её бесплатно, судя по всему, получил. По вашей же собственной инициативе.
– А вы всё больше начинаете напоминать инквизитора, святой отец. Не глядите так, а то вы словно на дыбу меня примеряете.
– У нас много, чего имеется, – усмехается он. – Есть приспособления, даже намного эффективнее, чем эта ваша дыба.
– Кто бы сомневался. Говорите уже, чего хотите.
– Я рад вашему нетерпению, – кивает он.
– Иезуит.
– Попрошу вас, – его голос делается самодовольным. – Я ведь при исполнении.
На тебе, дружок, не написано ни звание, ни ведомство, так что откуда мне знать, при исполнении ты или нет.
– Ну, так скажете уже или как?
– Видите эти папки? – показывает он на папки, где по его словам собраны все материалы на меня.
– Вижу, конечно, вы их мне третий день демонстрируете поглаживаете лапками своими, как муха, честное слово.
– Не
