4
© Алексей Борисович Козлов, перевод, 2024
ISBN 978-5-0064-3984-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава I
Появление Таинственного Незнакомца
Незнакомец явился в начале февраля, обычным зимним днём, склонявшимся к вечеру, явился, незирая на пронзающий, ледяной ветер и сильный, мокрый снегопад, последний снегопад в том беспокойном году. Склоняясь под ветром, он шёл тяжёлым шагом от железнодорожной станции Брамблхерст, крепко сжимая в руке, затянутой в толстую перчатку, маленький, чёрный чемодан. Он был закутан с головы до ног в безразмерный плащ неизвестного цвета, и обвисшие поля его мягкой фетровой шляпы скрывали каждый дюйм его лица, за исключением блестящего кончика носа, почему-то надменно торчавшего наружу. Он шёл, и снег падал на него, облепляя плечи и грудь и добавляя борзый белый гребень к ноше, которую он нёс. Он ввалился в «Карету и Кобылу», ни жив ни мертв, ив прихожей брезгливо бросил свой тяжеленный чемодан на пол.
– Скорей! – воскликнул он, – Во имя человечности и милосердия! Комнату и камин!
Мгновение он потоптался в прихожей, стряхнул с себя снег в баре и последовал за миссис Холл в гостиную, предназначенную для гостей, чтобы заключить сделку. И только после такого многословного представления и пары соверенов, резво брошенных на стол, он наконец обрёл право законно обретаться в гостинице. Миссис Холл разожгла огонь и оставила гостя одного, а сама пошла собственноручно готовить ему ужин. Гость, занесённый в такую несусветную глушь, да ещё каким-то чудом соблаговоливший остановиться в Айпинге зимой, был неслыханной удачей, не говоря уже о том, что он явно не был «торгашом». Женщина была полна решимости показать себя достойной партнёршей своей удачи. Как только бекон подрумянился, а Милли, её утопающая в умственной подагре служанка, немного взбодрилась после нескольких искусно подобранных выражений полнейшего презрения, она отнесла скатерть, тарелки и бокалы в гостиную и начала расставлять их со всей возможной тщательностью и пиететом. Хотя огонь в камине разгорелся вовсю, и отражения языков пламени весело плясали по стенам, к её удивлению, краем глаза она заметила, что её гость по-прежнему торчит за её спиной в шляпе и пальто, да ещё и сам демонстративно повернулся к ней спиной и смотрит в окно на падающий во дворе снег. Его руки в перчатках были теперь важно заложены за спину, и казалось, что он намертво погружен в свои мысли. Она заметила, что тающий снег, всё ещё покрывавший его плечи, теперь стекал по одежде и капал на ковер.
– Могу я взять ваши шляпу и пальто, сэр? – галантно спросила хозяйка, – И… хорошенько просушить их на кухне?
– Нет! – грубо, как будто вбивая гвоздь в балку, нечленораздельно ответил он, не оборачиваясь. Она не была уверена, что расслышала его, и собралась повторить свой вопрос. Но тут он повернул голову и посмотрел на неё через плечо.
– Я предпочитаю их не снимать! – внезапно проскрипел он с нажимом, и она заметила, что на носу у него сидят большие синие очки с боковыми стёклами, а над воротником пальто торчат густые полицейские бакенбарды, которые полностью скрывают его щеки и физиономию.
– Очень хорошо, сэр! – миролюбиво согласилась она, – Как вам будет угодно! Сию минуту в комнате станет теплее! Всего хорошего!
Он ничего не ответил и снова отвернулся от неё к окну, а миссис Холл, почувствовав, что её попытки завязать разговор не особенно удачны и потому совершенно неуместны, быстрым стаккато убрала со стола все ненужное и мухой выскользнула из комнаты. Когда она вернулась, пациент по-прежнему, всё ещё стоял у окна, как вкопанный, со стороны напоминая высеченного из камня истукана, сгорбленный, с поднятым воротником и потешно опущенными мокрыми полями шляпы, полностью скрывшими его лицо и уши. Она с подчеркнутым вниманием выложила на тарелку дымящуюся яичницу с беконом и скорее позвала, чем сказала ему:
– Ваш обед подан! Прошу вас, сэр!
– Благодарю! – сказал он одновременно с ней и однако же ни на дюйм не сдвинулся с места, пока она окончательно не закрыла за собой дверь. Затем он развернулся и, судя по звукам, ринулся к столу в каком-то почти нечеловечески-истошном порыве. Когда она шла за стойку на кухню, то услышала какой-то звук, мерно повторявшийся через равные промежутки времени.
«Чирк, чирк, чирк», – раздалось за дверью, звук ложки, которой быстро опорожняют миску.
«Ох, уж и девица, так девица! – почти пропела она про себя, – Ох! Тут надо глаз да глаз! Вот! Не могла намесить горчицы! Да и я совсем забыла об этом! Это из-за того, что она такая дылда! Фу!»
И пока она сама теперь, чертыхаясь и ворча, замешивала горчицу, она несколько раз уколола Милли за ее чрезмерную нерасторопность
