страницы и не прочтёшь – они совершенно размыты грязной водой. Тогда хозяин успокаивается и медленно садится в кресло, с чувством набивает глиняную трубочку, и не отрывая восхищенного взгляда от книг, закуривает. Затем он рывком подвигает к себе одну из книг и начинает изучать её, то и дело переворачивая страницы, – то так, то эдак, то сначала к концу, а то и наоборот. Он сосредоточен, брови его сомкнуты на переносице, и губы шевелятся от чрезмерных мыслительных усилий.– Шесть, петитом два сверху, крестик пониже и какая-то закорюка. Мать честная! Господи, вот умная какая голова была! Через некоторое время тщетных усилий его усердие ослабевает, и он, усталый и измождённый, откидывается головой на спинку кресла, мечтательно взирая сквозь клубы дыма в даль гостиной, словно видит там нечто таинственное и совершенно недоступное глазу обычных смертных.-В этой книге столько тайн. – мечтательно говорит он, столько удивительных тайн… Эх, доискаться бы, только бы донырнуть до дна! Уж я бы сделал не так, как он. Я бы… эх! Я бы по-умному… Трубка его испускает кольцо дыма. Тут он погружается в море мечты, в глубины неумирающей, волшебной мечты его жизни. Вот так, несмотря на все розыски, предпринятые фанатически неутомимым Кемпом, ни одному человеку на свете, кроме самого хозяина трактира, не известно, где хранятся святые книги человечества, книги, в которых скрыта великая тайна невидимости и, вы уж поверьте мне на слово, множество других поразительных тайн. И никому не дано узнать этого до самой его смерти…
– Отродясь ничего такого не видывала! – прошептала она, – Вот так история!
Она тихо прошла на кухню и была слишком занята своими мыслями, чтобы спросить Милли, что она так возится. Посетитель сидел и прислушивался к её удаляющимся шагам. Потом он, прежде чем снять салфетку и продолжить трапезу, встрепенулся и вопросительно взглянул на окно. Он откусил кусочек, снова подозрительно взглянул на окно, откусил ещё, затем вскочил и, взяв в руку салфетку, пересёк комнату и опустил штору до самого верха белого муслина, закрывавшего нижние стёкла. Комната мгновенно погрузилась в полумрак. Покончив с этим, он успокоился и более неспешно вернулся к столу и принялся за еду.
«С беднягой произошел несчастный случай, или операция, или что-то в этом роде», – озабоченно сказала миссис Холл. – Надо же, как меня взбудоражили эти чёртовы бинты!»
Она подложила ещё угля, развернула лошадку для сушки и расстелила на ней пальто путешественника.
«И на нем были защитные очки! Да он больше походил на шлем подводного божества или водолаза, чем на человека!»
Она повесила его шарф на угол лошадки.
– «И все время прижимал ко рту этот платок. Говорил только через него! … Возможно, у него поврежден ещё и рот – возможно и такое!»
Она
