стала хозяйкой имения.
Правда, как это обычно и бывает, к тотальной сбыче мечт прилагались некоторые, поначалу не вполне осознаваемые, побочные эффекты.
Например, смерть любимого сына.
Раневская стала «порочной» и в Париж убежала от ужаса исполненных желаний.
В «Вишневом саде» к началу пьесы действительно все уже произошло. Мы наблюдаем только развязку старой двухчастной драмы.
Как в античной трагедии герои платят за что-то, за какой-то поступок или действие, неумолимый рок давит их, но причина гнева богов автором не называется (специально).
В этом весь Чехов.
Другая игра
У Борхеса был такой рассказ «Анализ творчества Герберта Куйэна».
Там выдуманный писатель пытался, не очень удачно, создать выдуманный роман, в котором одна из ключевых деталей как бы «плыла», позволяя внимательному читателю перетолковать вроде бы очевидный финал детективной истории по-своему.
Здесь читатель, с позволения автора текста, сам чуть-чуть становился писателем, но одновременно включался в некую новую игру, уже как актер, исполняющий роль детектива.
Читатель как бы выходил на сцену, участвуя в авторском метасценарии.
Так вот Чехов это и есть Герберт Куйэн. Только не выдуманный, а настоящий. Правда, жил он за 30 лет до Борхеса. И в его рассказах и пьесах «плыла» не одна деталь, а множество.
И писал он не корявые рассказы о потенциальных возможностях, а глубокие и тяжелые вещи, смысл которых можно понять только сейчас, через с лишним сто лет.
Чехов писал для юзеров, то есть для пользователей компьютерной эпохи (чего конечно и не понимал, но предчувствовал).
И все его пьесы (и частично рассказы) это такая игра, где внимательное прочтение какой-либо детали открывает дверь в совершенно другую пьесу, в другой сюжет.
Декорации и действия те же, а смысл происходящего совершенно меняются.
Любая его пьеса это как многоликий Протей или Солярис, меняющий форму в ответ на сознательные действия читателя (зрителя, режиссера).
К ним так и надо относиться, то есть постоянно додумывать и дописывать.
Это не мертвые застывшие классические глыбы, а живые (по крайней мере, кажущиеся живыми) вещи, которые требуют участия зрителя и читателя как пользователя.
В «Вишневом саде» главное – продумать и выстроить для себя предыдущие акты драмы. Только тогда происходящее на сцене станет предельно ясным.
Приемная дочь
«Варя, ее приемная дочь, 24 лет».
Эту ремарку обычно неправильно понимают.
Варя приемная дочь для Раневской. Это как-то сразу делает ее сиротинушкой, полуслужанкой, полугорничной, слабой и беззащитной Золушкой, которой инстинктивно хочется помочь.
Но приемная дочь для Раневской не означает, что она же приемная дочь для Раневского.
Пусть последний – ее отец. Это сразу до небес
