Слишком нестабилен, более-менее серьезные изотопы имеют массовое число от двухсот тридцати восьми до двухсот сорока. И да, мы не знаем, почему такой легкий товарищ так стабилен. Иногда, крайне редко, практически исчезаемо редко несколько атомов этого суперплутония превращаются в обычный радий двести двадцать шесть. Мы так думаем, хотя, может, это и ошибки, и погрешности измерений. Все-таки наши приборы не настроены на такую физику, и, возможно, проверяя миллиарды миллиардов атомов, они пару раз и ошиблись. Надо проводить сквозные проверки, а ресурсов на это не так много, и все комплексы расписаны на годы вперед.
– Так что, – задумчиво сказала женщина, – ситуация как с суперсвинцом? Процессы такие же?
– И да, и нет. В целом очень похожи, но в другую сторону. Но далеко не тождественны. Процессы распада и прочее рассказывать тебе не буду. Во-первых, это очень сложно и тут вмешиваются другие процессы, чем с суперсвинцом. Во-вторых, мы и сами толком ничего не знаем и каждый месяц какие-то новые вероятности появляются.
– Я правильно понимаю, что корень проблемы в радии? Это ведь происходит с обоими суперами именно в залежах этого металла, и Проблема шести пляшет в обе стороны именно от него?
Мужчина тяжело вздохнул:
– Получается, так. Были разговоры и даже теории со сложными вычислениями, что дело в радии, еще до открытия суперплутония, но, имея только одно абсурдное исключение, сложно на нем базироваться. А теперь их два, и в своей основе они одинаковы. Значит, сейчас теоретики поднимают свои старые идеи или своих предшественников и пытаются обосновать. Да, скорее всего, мы имеем дело с каким-то неустановленным свойством радия.
– Значит, после стольких десятилетий концептуально мы вернулись к исходной точке? Что имеем дело с аномалией радия?
– Не знаю. Но научная среда в отчаянии, и у всех опускаются руки. Так много лет было потрачено на обоснование физики суперсвинца, работа, конечно, не выполнена, но видны хотя бы перспективные пути, а теперь, получается, все можно выбросить. Все было неправильно, и появился новый металл, который спокойно можно добыть на Луне, и самим своим существованием перечеркивает фундаментальную науку прошлых веков.
– Ну ничего страшного, это же новый вызов. – Она улыбнулась. – Вон, насколько я помню из университетского курса физики, в конце девятнадцатого века тоже все казалось довольно простым и понятным, и даже ученые не советовали студентам связывать свою жизнь с этой наукой, потому что все в целом открыли и описали. И только две небольшие проблемки не давали покоя, все с ними возились и никак не могли найти решения. И то это вопросы были скорее математическими, теория никак не билась с приближениями, никакой практики и близко не было. Это эфир и излучение абсолютно черного тела. И если правильно помню, из первой выросла теория относительности, а из второй – вся квантовая Вселенная. А в итоге одна теория поглотила после
