и новый приступ скрючили тело.
Действительно. Чем мы ближе к «бриллиантовой» стене, тем сильнее эффект, разносившийся по всему периметру города, исходящий от монолита. И посему возвращение в город было для нас единственным спасением от безумия, вызванного постоянными приступами. Только вот это было лишь полбеды.
На наших двух дееспособных ногах мы могли передвигаться, но только не в ситуации опасности и не на открытом пространстве. Лишившись своего четырехколесного спасителя, нам было рискованно возвращаться по дороге. Да и сама мысль о возвращении не вызывала никакого энтузиазма.
Не зная, куда же подевались наши друзья, мы тихо продвигались в сторону Химмаша, питая надежду наткнуться на любую помощь. В полном молчании, шаг за шагом мы пронизывали толщу тумана, искренне надеясь, что она все же спасительна для нас. Попутно следили, чтобы разделительная полоса была в границе видимости. И как же теперь приятно было вспомнить, что зона смертельной опасности не была погружена в беспросветную мглу, каждая мельчайшая капелька которой хотела проникнуть в рот, нос или закрепиться в волокнах одежды и без того утяжеляя каждый шаг.
Дыхание вновь стало тяжелым от скапливающейся в горле мокроты. Снова пришлось поминутно откашливаться и избавляться от воды, струящейся из носа, капающей со лба и попадающей прямо в глаза. Любой кусок ткани пришелся бы кстати, однако на наших оголенных торсах не представлялось возможным найти искомое. Михаил был в грязных сырых штанах, а я – в ультракоротких шортах, коими стали армейские штаны за последние часы.
Самочувствие Михаила за последние несколько минут улучшилось. Теперь он мог самостоятельно передвигаться, пусть и при помощи палки, откуда-то появившейся у него в руках. Покряхтывая от боли в покалеченной ноге, он старался не отстать, и без того чувствуя на себе вину из-за нашего медленного шествия.
По правде говоря, не думаю, что я бы побежал в неизвестность сломя голову. Впрочем, показывать свою слабость я не имел права. Просто для того, чтобы этот растерянный и в край напуганный парень не потерял надежды. Сейчас он надеялся, что у меня был план, было решение, как выпутаться из этой переделки. За последний час он совсем пал духом и не был похож на человека, который множество раз спасал наши жизни, в последний момент принимая важнейшие решения, которые ещё ни разу нас не подвели. А я и не знаю, к каким губительным последствиям могло привести моё последнее решение, связанное с возвращением обратно в город.
Необъяснимое исчезновение Саши и Данила также не давало покоя. Куда они могли деться? Ох, сколько же необъяснимого и невероятного с нами ещё должно произойти, пока, возможно, мы не обретем покой. Наши уставшие и искалеченные тела противостояли всем напастям, выпавшим на нашу долю, и цеплялись за последние остатки мужественности, оставляя позади один из возможных путей спасения, но грозящий только смертью. Вот же парадокс.
Все же мы опоздали. Не смогли выбраться из клетки, оказавшись запертыми в ней вместе со всеми
