спастись без Церкви – даже повседневную жизнь он не может строить без образца, на который он должен ориентироваться в выборе форм, взаимоотношений, в поиске своего места в мире среди других людей. Существовало устойчивое убеждение, что «люди подражают монахам, монахи – ангелам, ангелы – Богу». Поэтому русская культура как форма выражения себя в мире, как представление об окружающей вселенной в архитектурных, вербальных, живописных формах, в любом своем проявлении опиралась на канонические христианские формы, являвшиеся различными проявлениями «Божественного промысла о мире и человеке».
Отсюда – обязательный канон для иконы, вне которого иконописец не имел права создавать образ, представления о «небесном храме», описанном в Апокалипсисе и преображенном Богом идеальном мире, ложившиеся в основу создания реальных храмов, идея «Небесного Града», Рая, воплотившаяся в зримых формах сначала в Иерусалиме, затем в Константинополе, а затем в Киеве, Владимире, Москве и других городах. Иерархия отчетливо видна в русской архитектуре – самые крупные соборы домонгольской Руси стоят в «стольном граде» Киеве и Великом Новгороде, имевшем статус «второй столицы». Соборы Ростова, Суздаля, Владимира-на-Клязьме меньше по размерам, а Преображенский собор Переяславля-Залесского (главный храм города) по размеру не превышает посадскую столичную церковь. Малые города обычно имели только укрепления детинца, а в крупных городах было по нескольку предградий. Разумеется, надо понимать, что подражание образцу не требовало его тщательного, подробного воспроизведения в пропорциях и деталях, степень приближения к первообразу могла быть разной. Главное было сохранить идейную и эстетическую основу, подчеркивая и утверждая на ней удивительное разнообразие мира и его составляющих, отражающих Божественный замысел о мире и человеке.
В свою очередь духовная культура создавала образцы для повседневной бытовой культуры: дом строился по образу и подобию храма, усваивая основные черты и символику последнего, город приобретал черты монастыря, «Домострой» рисовал идеальную картину повседневной жизни, чему надо было следовать, обряды воссоздавали реалии новозаветных событий (как, например, «Шествие на осляти» в Москве). Уважительное отношение к хлебу и столу проистекало из осознания сакральности церковного престола и причастия – прообразов стола и хлеба, и даже странствовать и нищенствовать человек отправлялся, подражая Христу и апостолам, которые не имели собственного угла и питались подаянием. Образец в культуре был той «скрепой», что удерживала общество от распада особенно в периоды тяжелых испытаний, и по тому же образцу после этих потрясений культура восстанавливалась.
Как уже говорилось, промысл Бога о мире и человеке был той нитью, на которую нанизывались самые различные проявления русской духовной и повседневной культуры, сознававшиеся как различные внешние формы этой основополагающей идеи.
