впадая из одной крайности в другую, и, самое главное, собирают самые нелицеприятные аспекты каждой.
Удивительно, но в Финляндии, Норвегии или Швейцарии практически нет учителей, которые говорят о счастье или балансе, зато в книгах и различных лекциях на Youtube повсеместно доминирует восточная философия. В них гуру рассказывают о балансе, для достижения которого предлагается расстаться с привязанностями и сократить количество желаний. Мне, как любому человеку, воспитанному и получившему образование в Германии, сложно понять и тем более принять подобное мировоззрение, ведь все самое прекрасное в моей жизни исходит из одних и тех же источников – желаний. По сути, желание – это потребность в чем-то ином, что в настоящее время недоступно, а потому приводит к отсутствию удовлетворения. Кроме того, во многих духовных традициях подчеркивается важность успокоения разума и распространяется концепция жизни в настоящем моменте. В идеале вообще не должно быть никаких мыслей. Мысли о прошлом вызывают сожаление, а мысли о будущем – беспокойство, и только свободный разум может достичь равновесия и мира, в котором наступит вечное счастье и позитивные эмоции.
Для меня будущее счастье напрямую связано с планированием. Я стою во главе большого клана Хартманнов с детьми, родственниками и компаниями. Неужели для достижения баланса я должен всех отпустить, ликвидировать все предприятия и прекратить найм сотрудников? Человеческое развитие, инновации и искусство движутся желаниями, трудностями и даже конфликтами. Книги, фильмы и пьесы, оказывающие наибольшее влияние, полны страсти, амбиций и стремлений. То, что мне говорили старшие члены семьи, очень отличается от того, что я слышал от различных ораторов о равновесии; я не понимал, как смогу жить без желаний, ведь тогда я не буду вдохновляться и чего-либо добиваться. Например, одним из моих позитивных стремлений всегда была помощь людям. Я создал программу стипендий для блестящих студентов, заинтересованных в том, чтобы стать предпринимателями. Если следовать вышеизложенной логике, то получается, что это тоже вызывает дисбаланс.
Мысль про отказ от желаний казалась в принципе слишком упрощенной, как будто для достижения баланса и гармонии необходимо лишь отпустить ваши устремления. Но главное – мне не хватало ролевых моделей: примеры вокруг были или слишком экстремальны, или знамениты благодаря какому-то одному достижению, как в цирке, где заметен лишь тот, кто создает самые необычные яркие номера. Никто из тех, чьими примерами я пользовался, не достигал цели, одновременно пребывая в состоянии гармонии.
Напрашивался вывод: надо либо отказаться от своих амбиций и мечтаний, либо отказаться от того, чтобы найти баланс и даже счастье. В какой-то момент я застрял между западной и восточной философиями, постепенно приближаясь в таком состоянии к кризису среднего возраста. Я действительно боролся за счастье, при этом считая его гораздо менее важным, чем то наследие, которое оставлю после себя. С того дня, как мне поставили диагноз – болезнь Бехтерева, – я так стремительно
