style="font-size:15px;"> Удивительно, но заправка действительно появилась: только заброшенная, с разбитыми витринами магазинчика. Кто-то из мародёров успел тут побывать до того, как власти восстановили порядок. А на починку объекта не было средств.
Мы переглянулись.
– Ничего, – ответил я. – Всё ещё будет!
– Тоже верю в это, – кивнула Ольга.
– Там олень, олень! – вдруг закричал Никита, указывая куда-то в сторону подножия холма, на который мы въезжали.
Я пригляделся. И действительно: где-то в километре от нас в траве стояла грациозное создание с небольшими рогами. Я никогда не жаловался на зрение – но даже для меня это было близко к пределу.
– Это косуля, – сказал я.
– Козуля? – переспросил Никита.
– Косуля, – повторил я, улыбнувшись. – Родственник оленя.
– А мы будем охотиться? – серьёзно спросил он.
– Нет, – ответил я. – Я не люблю тех, кто охотится для удовольствия. А с едой у нас проблем нет.
– А если бы ты на службу не пошёл, то были бы? – вмешался Ваня. – А, пап?
– Кто знает? – улыбнулся я. – Но если бы ты был голодным, то да, я бы добыл косулю.
– Ясно, пап… – кивнул Ваня. – А знаешь… наверно, это интересно было бы! Мне жалко косулю, но, когда представляю, как подкрадываюсь к ней с твоим арбалетом, чувствую, что сердце колотится сильнее… как перед соревнованием! Даже ещё сильнее!
– Охотничий азарт, – улыбнулся я. – Это нормально. Только, как и все эмоции, его нужно контролировать.
Дорога не была пустой. Пару раз нам попадались встречные фуры с военными номерами. Должно быть, снабжение базы. И однажды мы обогнали гражданское авто с номерами челябинской области. Может, кто-то из администрации местных городков ездил на совещание. А, может, и гражданские жители. Такие тоже попадались, из уцелевших хозяйств, которые сейчас превратились в точки роста и восстановления.
До блок-поста мы добрались рано: было всего часа четыре по полудни. Я встал на парковку под навесом, специально предназначенную для ночевки гражданского транспорта, в том числе грузового. Потом взял документы и направился к ребятам, поздороваться и представиться.
Старшим на посту был прапорщик. Молодой, года двадцать три, чисто выбритый с круглыми румяными щеками. Он взял мои документы, полистал, хмурясь, пытаясь изобразить важность, потом кивнул и приложил ладонь к форменной кепке.
– Хорошей ночи, товарищ майор! – сказал он.
Этот новый вид приветствия стал распространяться недавно, как среди военных, так и среди гражданских, как отголосок первых месяцев, когда по ночам становилось особенно тяжело… интересно меняется язык, адаптируясь к обстоятельствам.
Что же касается звания и ФИО в документах – разумеется, они были частью оперативного прикрытия. Впрочем, с точки зрения военной административной машины – вполне себе настоящими.
– Хорошей
