обязанность. По крайней мере, так меня учили. Нет ничего унизительного в том, чтобы принимать чью-то помощь.
Алисса хмуро уставилась на него. Она и сама не заметила, как отстранилась от его объятий.
– Может, я и суфражистка, – заявила она, – но точно не содержанка. Я всегда училась быть независимой. Может быть, для тебя это и смешно, но я отношусь к этому серьёзно.
Маркус не сдержал смеха. Это было ошибкой. Алисса почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения и неприятия.
– Содержанка! Нет, ну вы послушайте! – воскликнул он, позабавленный. – К чему эти условности? Ну откуда, откуда в твоей голове столько ненужных правил и ограничений? Впрочем, я догадываюсь. Вероятно, ты с детства была приучена к самостоятельности и привыкла обходиться без чужого вмешательства. Иначе почему ждать от кого-то помощи для тебя – смерти подобно?
Он, несомненно, был прав, но она бы никогда не произнесла этого вслух. Алисса давно перестала надеяться на чьё-то внимание и поддержку. Матери было не до её проблем – она и свои собственные не могла разрешить. Девочке пришлось рано повзрослеть, чтобы заботиться о себе самостоятельно.
– В Америке так принято. Ты уже давно здесь живёшь, мог бы и заметить, – с невольным ехидством ответила она. – Женщины здесь работают наравне с мужчинами и самостоятельно себя обеспечивают.
– Я британец. И ты тоже, хоть и частично. У нас другие нравы. – Он сложил руки на груди, давая понять, что готов вести дебаты на эту тему бесконечно. – Я не предлагаю тебе отказаться от независимости, понятно? У тебя впереди долгий путь в поисках себя. И я буду помогать, поскольку у меня есть такая возможность. Не потому, что желаю купить тебя, а потому, что для меня это является чем-то естественным и логичным. Понимаешь?
Понять это не составляло для Алиссы большого труда. Сложнее было принять и смириться с тем фактом, что поддержка ей действительно необходима. В любом случае, отложенные заранее деньги закончатся – рано или поздно. Один, два месяца – и ей придётся обращаться за помощью к матери. Она, конечно, не откажется, но сделает соответствующие выводы и увидит в этом повод для беспокойства. Она и без того постоянно волновалась о дочери и тяжело принимала любые её неудачи.
Рассчитывать на родственников или друзей Алисса уж тем более не привыкла. С роднёй она не общалась, а немногочисленные друзья относились к обычному рабочему классу и сами выкарабкивались из финансовых ям. Кроме того, они никогда не понимали её и втайне, казалось, осуждали за излишнюю притязательность и неумение подстраиваться под обстоятельства. Терпеть ненавистную работу и попрание прав с их точки зрения считалось чуть ли не священной обязанностью любого человека. Выходило так, что никто, кроме Маркуса, по-настоящему и не понимал её.
– Ты помогала мне, когда считала это необходимым, – добавил он, чувствуя её сомнения. – Так почему я не могу тебе помочь?
– Это совершенно другое.
Маркус положил руки
