щёки, неизящные пальцы, далёкая от идеала кожа…
Алисса собралась с духом, сдержанно улыбнулась в ответ на огнём прожигающие взгляды и села на последнее свободное кресло. Она заставила позабыть о неприятном внимании и обратила взор на сцену. Любое искусство внушало ей странное благоговение; хотя бы на несколько часов из реального мира, серого и мрачного, ей удавалось выбраться в дивный мир фантазий и грёз.
Когда погас свет в зрительном зале, и сцену облепило сияние сотни рамп, Алисса ощутила волну исходящего от людей возбуждения. Теперь-то, под крылом мрака, она позволила себе любопытство и осторожно оценила собравшихся. Пара девушек в модных платьях и шляпках, три тучные женщины за сорок, увешанные украшениями, словно рождественские ели, трое пожилых джентльменов и двое мужчин около тридцати. Один из них, укрытый тенью бархатных портьер, сидел бездвижно, практически не шевелясь. Алисса вздрогнула, почувствовав на себе его внимательный взгляд. Ей тут же начало казаться, что платье чересчур оголяет плечи и ноги.
– Я слышала, что эта интерпретация разительно отличается от предыдущих, – заметила женщина с пышным бархатным бантом в волосах.
– И чём же? – со светским интересом спросила другая женщина.
– Обилием обнажённой натуры, – иронично заметила третья.
Слово «обнажённая» вызвало всеобщий интерес. Девушки захихикали. Мужчины в возрасте смущённо, – словно только что узнали об этом, – заулыбались. Алисса приподняла брови. Она слышала, конечно, что некоторые деятели искусства грешили любовью к откровенности, но ей самой это было чуждо. Смотреть на обнажённых людей в окружении других людей – пусть и одетых – было полнейшим безумием, чуть ли не варварством.
На сцену вышла белокурая женщина в греческой тоге и представилась венценосной богиней Афродитой. Её вдохновлённый монолог закончился фразой: «Я пришла, чтобы даровать этому миру любовь». Затем она медленно спустила с себя незамысловатый наряд и предстала перед зрителем такой, какой создала её природа. Зал почти единодушно затаил дыхание. Алисса ощутила стыдливый румянец на щеках. Актриса была безусловно прекрасна: красивое здоровое тело, матовая белая кожа, круглая грудь, полные бёдра…
Вид голого женского тела пробуждал невероятный стыд. От вида же обнажившегося перед Афродитой красавца Аполлона Алисса была готова провалиться сквозь землю к самому дьяволу. Она беспомощно оглянулась на своих соседей. И женщины, и мужчины были поглощены разыгравшейся сценой страсти.
– Это отвратительно, не правда ли? – раздался рядом низкий бархатный голос.
Это произнёс ближайший сосед – мужчина у портьер, на которого она обратила внимание с самого начала. Даже мрак не мог скрыть красоту и изящество его лица. Он был чуть старше неё. Под бархатным пиджаком, белой рубашкой и чёрными брюками угадывалось крепкое сильное тело.
– Неужели кто-то считает
