что-то полезное тут места не хватит, да и, честно говоря, ухаживать за посадками некому.
Я толкаю незапертую дверь и захожу в дом:
– Мааам… – мамочка уже дома и готовит ужин. Похоже, сегодня без мяса, хотя по жаре его и не хочется. А поскольку без жирного мяса мы часто, то мама у меня тоже очень стройная. – Меня тут приглашает на свидание сам Дамиано Риччи. Знаешь Дамиано Риччи? Я тебе говорила, что он почему-то у нас учится…
Не знаю, почему мне вдруг захотелось об этом маме рассказать. Наверное, мне просто остро обидно, и хочется, чтобы она меня утешила.
Эти люди могут внезапно прийти и вечером. И мне снова придется врать. Снова придется калечить чьи-то судьбы.
Мама уменьшает нагрев на плите и прищуривается:
– Тот самый Дамиано Риччи? Из телевизора?
Я теряюсь. Посреди нашей скромной кухоньки мое заявление выглядит особенно нелепо. Жму плечами:
– Смска такая пришла с незнакомого номера. А кто отправитель, я не проверяла. Наверняка пошутил кто-то, может и соседские детки. Но… что, если это правда он? Мне согласиться? – чувствую себя ужасно глупо. И зачем мне мамино благословение из-за явной шутки?
– Побежишь к нему? – в мамином голосе прорезается неожиданный лед.
Я перестаю что-либо понимать. Почему мама вдруг настолько серьезная?
Я мягко и насколько могу расслабленно улыбаюсь. Эта улыбка не раз меня выручала:
– Нет, ты что, мам. Иначе бы я уже была где-то там. Ну, с ним. А не здесь, с тобой.
– Хорошо, Тереза, – Я смотрю на маму и не узнаю ее. Из обычной замотанной жизнью взрослой женщины, хозяйки дома-развалюхи, она вдруг превращается в… почти королеву. Гордо поднятый подбородок. Расправленные плечи. Пронзительный взгляд. – Риччи богаты, Тереза. Очень богаты. Но это все, что у них есть. А ты, моя девочка, из древнего известного в веках рода. Это все, что я могу сейчас сказать.
Я, не глядя, отодвигаю стул и сажусь за наш обеденный стол. Скатерть с веселыми развязно подмигивающими фруктинами давно выцвела.
Тайная принцесса, значит. Ну, конечно. Кто еще может жить в почти трущобах и ужинать без нормального мяса, кроме принцесс?
Я со все разъедающей горечью понимаю, почему не могу поделиться с мамой ничем по-настоящему серьезным. Она сама всю жизнь играет в загадки. Но я цепляюсь за ее слово:
– Сейчас? А когда расскажешь?
Мама кидает встревоженный взгляд на плиту, а потом садится на соседний стул:
– Ты знаешь, что подвал в нашем доме давным-давно завален, Тереза? Как думаешь, почему?
О Господи. Причем тут наш подвал?!
– Ты говорила, что это было землетрясение. А потом некому было туда спуститься и разобрать обломки.
– Говорила, – мама смотрит на меня в упор. – Эта версия звучит убедительно для всех и каждого. Но теперь ты достаточно взрослая, чтобы знать правду, Тереза. На самом деле, милая, твой отец оставил там золото. И драгоценности. И что-то еще.
