гильотина – один из двух моих рабочих станков. Нельзя сказать, что она поломалась внезапно. Это было ожидаемо. Моё рабочее место перемещалось в другой корпус. Туда же должны были переехать станки- гильотина и штамп.
–Боюсь, не выдержит старушка переезда,– сказал Серёга- электрик со стажем. Станок был действительно старый, изготовленный ещё в Советском Союзе. Всё в нём дышало на ладан.
–Да, уж…– грустно выдохнул Фёдорыч- мастер бригады ремонтников.
Дело в том, что в этом станке очень важно не нарушить саму геометрию станка. А при его почтенном возрасте и уже неоднократном переезде сделать это было практически невозможно. Необходимость покупки нового оборудования была понятна уже давно. Но пока «старушка» тянет, руководство тоже оттягивает. С покупкой. Так же не смогли убедить директора доводы о возможной преждевременной кончине аппарата, при транспортировке. Решили перевозить- значит надо перевозить. Перевезли, установили, подключили.
–Ну, всё, работай,– сказали ремонтники и ушли. Я начал рубить картон. Недолго я наслаждался процессом. Гильотина начала картон заминать, «жевать» и рвать. Ни о каком качестве не могло быть и речи. Осмотрел. Понял, что между ножом и станиной есть зазор. Маленький, но этого хватает для плохой работы. Это всё – равно, что разболтанные ножницы. Как устранить- не знаю. Вызываю ремонтников. Пришли, лица грустные- всё понимают.
– Всё,– говорю,– отработала. Не рубит, а рвёт, видимо зазор появился после переезда.
Начали осматривать. Тут посмотрят, там заглянут. Стучат, ковыряют, дёргают, светят фонариками на телефонах. Заглядывают снизу, прищуриваясь и оскаливая жёлтые, прокуренные зубы. На коллективный ремонт начал сходиться любопытный народ. Подошёл мой начальник, подошёл Фёдорыч. И снова все осматривают, светят фонариками и прищуриваются. По- тихоньку стали предлагаться версии и варианты исправления ситуации. При чём всякие разные, иногда даже довольно оригинальные.
–Смотрите, здесь датчик, скорее всего оптический,– сказал мой начальник. И когда эта фиговина срабатывает, он видит её так,– он куда-то показывал пальцем. А нам надо как-то его обмануть.
–А тут втулка вышла, может из-за этого?
– А вот этот болт может быть настроечный? Покрутить его и всё встанет на место.
–А мне, кажется, что с зазором всё в порядке,– сказал Костя, закрыв один глаз и другим, сощурившись смотрел на нож.
Включаю, вставляю картон.
–Бу-бум, бу-бум!!! Показываю, что рвёт, а не режет. Смотрят дальше, молчат.
Тут как раз мимо проходит директор. Подошёл. Посмотрел. Погрустнел. Понял, что то, о чём предупреждали, сбылось. Посмотрел на лица ремонтников. Те стоят, молчат. Ещё больше погрустнел. Уголки рта опустились вниз. Было видно, как у него из глаз, осознавая грядущие расходы, текут слёзы. Но не снаружи по лицу, а внутрь, прямо в директорскую душу. Он провёл трясущимся пальцем по ножу.
–Может, нож затупился?– сказал он с тусклой искоркой надежды в голосе.– Надо посмотреть, если он тупой, то снять и отдать Гене- пусть шлифанёт. Костя посмотрел на директора и, выдохнув, ответил: « Может, тупой». После этой фразы руководитель удалился,
