открытые компоненты произведения. Они позволяют увидеть межкультурные и межтекстовые отсылки, которые в разных интерпретациях могут предоставить сеть отсылок внутренних, внешних и смежных с произведением и его главной темой. Это позволяет понять вариации аллегорической традиции в рамках определенного исторического процесса, свидетелем которого является эволюция темы» [4].
Адам и Ева совершают первородный грех. Андреа Мантеньи. Деталь картины «Мадонна Победы». 1496. Франция, Париж, Лувр
В любом случае необходимо помнить, что равновесие, понимаемое исключительно методологически, – это первое значение, которое наблюдатель принимает во внимание; фактически при изучении культурного комплекса необходимо представить его стабильным и последовательным.
Сегодня это довольно сложная задача по двум причинам:
◆ мы не знаем точное значение того, что наблюдаем в культурном и историческом контексте;
◆ изобилие современных образов затрудняет объективное толкование образов прошлого.
Физиологический факт видения может превалировать над культурным фактом наблюдения, ограничивая наш подход к знанию и оставляя нас барахтаться в водовороте поверхностного понимания. Более или менее неосознанная когнитивная догадка дает ощущение, что мы узнали что-то, лишь наблюдая за тем, как проявляется знание, отчуждая все прочие подходы и глубокую проработку, поскольку они слишком «разрозненны» и не могут сразу и полностью вместить все, как требует современный образ жизни. Однако, остановившись только на изображении, мы должны хорошо поразмыслить, как можно использовать его для познания и развития. Трудно узнать, что именно оставляет наблюдателю (или просто «зрителю») произведение, подобное Mutus Liber; в его разуме сохраняются лишь некоторые фрагменты, однако основное направление ускользает, избегая любых предвзятостей. Вне всякого сомнения, однако, изображения алхимии также служат своеобразными «хранилищами». Элиас Канетти писал о них следующее:
«Картины подобны сетям рыбака, а изображенное на них есть твой постоянный улов. Что-то со временем стирается, что-то покрывается патиной, но ты не оставляешь надежды, ты повсюду носишь с собой эти сети, забрасываешь их снова и снова, и с каждым разом улов становится все богаче. Но очень важно, чтобы эти картины сохранялись где-то за пределами человеческого сознания, ведь внутри его даже они становятся изменчивыми. Должно быть такое место, где они оставались бы в первозданном виде, где каждый, в ком зародились сомнения, мог бы найти их. Почувствовав шаткость своего опыта, человек может обратиться за поддержкой к картинам. И он утвердится в своем опыте, увидев его перед собой. И тогда рассеются его сомнения в познании действительности, в том, что это его собственное знание, несмотря на то что это лишь образ на картине. Может показаться, что это знание существует независимо от него, но это впечатление обманчиво, картине просто необходим опыт человека для того, чтобы ожить.
