Однако с каждым днем он становился все более самостоятельным – и вскоре уже справлялся с большинством домашних дел. Правда, связная речь у дедушки так и не восстановилась. Он по-прежнему произносил лишь случайные фразы, не отвечал на вопросы и не вступал в диалог. Более того, непонятно было, насколько он в принципе узнает кого-либо из родных. Бабушка утверждала, что он реагирует на имя, но Петя, хотя и заходил почти каждый день, так ни разу этого и не увидел.
К такому поведению деда довольно быстро привыкли и даже нашли его удобным. За неделю все успели попрощаться, поплакать и сказать полагающиеся в таких случаях слова. Благо теперь можно было говорить все что душе угодно. Раньше дед был сварливым и своевольным, мог сказать и матом, если ему что-то не нравилось. Особенно от него доставалось маме. Часто она уходила из гостей в слезах. Жене тоже частенько прилетало от отца. Петя отметил про себя, что после смерти у деда было столько визитеров, сколько не бывало за год. Даже отчим прилетел на выходные со своей вахты в Уренгое, молча посидел со свекром полчаса, пожал ему руку и, довольный, улетел обратно.
Майские праздники прошли, но тему похорон никто не поднимал. В начале июня у мамы был день рождения, и она хотела в последний раз отпраздновать его с папой на даче. Бабушка сильно волновалась из-за дороги, но дед перенес поездку с легкостью: все два часа, которые они простояли в пробках, он отрешенно смотрел в окно и мурлыкал себе под нос какую-то старую песню. Из всех слов Петя разобрал только «вино любви».
Пока бабушка с мамой резали овощи, а отчим занимался мангалом, Петя решил провести деда Леву по саду. До болезни тот очень любил дачу, заставляя сначала детей, а потом внуков отбывать на ней «трудовую повинность». Он считал такую работу неотъемлемым элементом воспитания достойного человека. Правдой было и то, что дед умел делать руками практически все. Построил на даче дом и хозблок, посадил все яблони и сливы. Петя надеялся, что, прикоснувшись к результатам своего труда, дед вспомнит что-то из своей жизни и, оттолкнувшись от воспоминания, очнется и вновь осознает себя. Этого не произошло. Они тщетно бродили по участку, дед с тем же неизменным безразличием скользил взглядом по родным деревьям, кустам и грядкам. В конце концов открылось окно, и мама с кухни гаркнула Пете, чтобы перестал шляться по даче без дела и шел помогать.
К обеду приехали мамины университетские подруги Таня и Лена. Погода была хорошая, и стол накрыли на улице. Под шашлык вино полилось легко и непринужденно, под столом росла батарея пустых бутылок. Периодически кто-то задевал их ногой, бутылки звенели, и это становилось новым поводом выпить. Отчим, который накануне прилетел с вахты, быстро начал клевать носом, а потом и вовсе ушел спать. Мама меж тем явно поймала праздничный кураж. С каждым новым выпитым бокалом она становилась все громче и экспрессивнее, махала руками и стряхивала сигарету мимо пепельницы. В воздухе висело ощущение приближающейся грозы.
Поначалу гости игнорировали тот факт, что дед весь вечер молчит и пьет только чай. Однако, уже прилично выпив, Таня все же наклонилась
