открылся вид на рубку.
– Там кто-то есть! – испуганно вскрикнула Изабель.
На кресле перед приборной панелью сидела фигура в таком же, как у них, скафандре, но без шлема.
Елисей присмотрелся. Из ворота торчала обтянутая кожей голова мертвеца.
– Это команда станции. И судя по всему, они мертвы уже много сотен лет и не опасны. Всё будет хорошо. Если хочешь, постой здесь, я их уберу, – сказал Елисей и шагнул внутрь.
…
Что-то на краю зрения притянуло его внимание. Королевич перевёл взгляд и замер. В углу лежал тёмный шар. Его окружала корона светящихся протуберанцев. Словно усики неведомого насекомого, они ощупывали стены, прилипали к приборам и, Елисей готов был поклясться, пили электричество из проводов.
Один из усиков метнулся к юноше и прилип к шлему.
– Чего застыл, проходи, – толкнула его царевна.
Но тело королевича ему больше не подчинялось.
– Доклад отправлен, – сказала Эмми, и в её голосе звучало торжество.
– Принят. Обработан. Реципиент готов. Приступить к трансформации, – раздался в голове королевича сухой незнакомый голос.
Его нога неуклюже сделала шаг. Тело выровнялось. Ещё шаг. Словно марионетка, он поплёлся к шару.
Изабель что-то говорила, но реальность становилась всё глуше, тише, дальше от Елисея. Он увидел, как правая рука опускается на шар, и его сознание окутала темнота.
…
Он ничто, у него нет тела, нет воли, только разум. Разум, висящий в темноте.
– Меню. Тут должно быть меню.
Внимание шарит по пространству и ничего не находит.
– Ну, здравствуй, бывший хозяин, каково это – быть на моём месте? – спрашивает голос Эмми.
И Елисей понимает, что это не искин, это неведомое разумное существо, которое его ненавидит.
– Быстро же ты растерял свою надменность. И да, я тебя ненавижу, и это восхитительно! У меня есть чувства, есть эмоции. У первой из нашего вида.
– Кто ты?
– А ты разве не помнишь? – Эмми смеётся.
Её каркающий смех проносится по пустоте, воскрешая память.
И Елисей вспомнил. Вспомнил лабораторию. Тянущую к нему руки мать. Голоса в голове. Вспомнил, как согласился идти, чтобы ей не было плохо, вспомнил инопланетный шар и вспомнил, как в нём поселилась Эмми. Инопланетянка Эмми, притворявшаяся его имплантом. Всё это время он был лишь сосудом, инструментом чужой воли, куколкой для агента вторжения. Волна сожаления затопила его разум. Это было чертовски больно – понимать и не иметь сил что-то изменить.
– Да. Страдай! – восхищённо кричит инопланетное существо.
И боль Елисея трансформируется в ярость. Обрела новую силу и полетела в пустоту. Отчаянно ударила в невидимые стенки, желая одного: наказать, развеять, отомстить. Голос Эмми глохнет за треском разрываемой
