считали, что девушка пыталась усидеть на двух стульях и завела себе еще одного парня, которому под предлогом срочного задания от научрука назначила свидание; они встретились, а когда ее официальный парень застукал их, то возмутился и скинул ее с верхнего этажа. Третьи утверждали, что Тун Цянь в состоянии острого психоза случайно свалилась с крыши. Но самая абсурдная версия заключалась в том, что на двадцать четвертом этаже обитает призрак, который хотел умертвить Тун Цянь, чтобы она заняла его место.
Фан Му сожалел о смерти Тун Цянь. Молодая и красивая девушка покинула этот мир столь трагическим образом. Старшая подруга, которая от природы любила наряжаться, узнай она, что умерла с такой изуродованной внешностью, наверняка чувствовала бы себя невыносимо. Но Тун Цянь очень мало общалась с ним, и Фан Му больше беспокоился о Чжоу Цзюне. В конце концов, этот парень три года просидел рядом с ним за соседней партой. К сожалению, новостей о первом убийстве так и не поступало.
Две смерти подряд… В воздухе ощущалось сильное напряжение. По этой причине даже провели специальное собрание, чтобы руководители факультетов потом донесли до своих подчиненных и студентов так называемую «позицию вуза». Та сводилась к активному сотрудничеству с органами общественной безопасности и предписаниям верить не слухам, а только официальной информации. Речи были пафосными, но пустыми. Фан Му особенно не понравилось выражение «чинить хлев, когда овцы пропали», означавшее призыв вынести урок из ошибок прошлого.
Вечером седьмого дня после смерти Тун Цянь он вернулся в общежитие после игры в баскетбол и обнаружил в комнате Четвертого брата. Тот прямо в одежде лежал на кровати; на штанинах осталось немного грязи, да и вообще весь он был какой-то пыльный. Фан Му взял тазик и вышел умыться, а когда вернулся, увидел, что Четвертый брат уже встал и сидит за столом, возится с чем-то.
Фан Му знал, что тот сейчас не в лучшем расположении духа, и не решился с ним заговорить. Он сунул нужные книги в сумку и собирался пойти заняться самоподготовкой. Но стоило подойти к двери, как Четвертый брат окликнул его.
Фан Му повернулся и увидел, что Чжу в оцепенении смотрит перед собой, а его посеревшие губы дрожат. Не успел Фан Му произнести ни слова, как по лицу соседа уже катились слезы.
Фан Му засуетился. Этот толстяк обычно не проявлял чувств, да и вообще ни разу не был замечен плачущим.
Фан Му поспешил к нему и, не зная, что сказать, лишь похлопал его по плечу в знак утешения. Четвертый брат уронил голову на стол, громко всхлипывая. Через некоторое время он встал, вытер слезы и оторвал кусок туалетной бумаги, чтобы высморкаться. Затем повернулся, посмотрел на Фан Му и спросил тихим голосом:
– Ты веришь в призраков?
Фан Му замер – и только тут заметил, что на столе лежит пластиковый пакет с целой кучей странных приспособлений. Кажется, это была пачка желтой бумаги с кривыми иероглифами, бамбуковая палка, обернутая полосками ткани, и пачка бумажных денег[10].
– Ты ведь не всерьез, Четвертый
Китайцы по традиции «переправляют» на тот свет то, что может пригодиться покойному, сжигая бумажные дубликаты; чаще всего сжигают ритуальные деньги.
