на частоколах обещали безопасность, но были так далеко.
Тень шла по пятам. Камни под ее тушей чернели, мох высыхал и крошился. Монстр менял саму суть вещей, выворачивая их наружу. Делая белое – черным. Живое – мертвым.
Его зловоние било в нос похлеще нашатыря. Я бежал по мху, перепрыгивая камни, но стены города, словно издеваясь, лишь удалялись.
Зато приближалась тень. Она становилась все больше, закрывая собою звездное небо. И огоньки далеких светил гасли, поглощенные мглой. Вонь становилась сильнее, через ноздри она вползала в тело и сковывала мышцы. Ноги налились чугуном.
Я закричал, пытаясь вырваться из объятий смрада. Ног коснулось что-то холодное, твердое. Земля изрыгнула десятки склизких щупалец, и те обхватили меня. Присоски врезались в кожу, и силы ушли окончательно. В отчаянии я лишь мог наблюдать за тем, как все ниже пояса оказывается в плену пульсирующего кокона.
Тень приближалась, а клубок холодной упругой плоти поднимался все выше.
– Где твои шутки, шут? Где твои шутки? – спросила тьма.
Я задрал голову, встречая тьму. Животный ужас сжал кишки холодной ладонью. Силуэт заполонил весь мир. Он окружил меня, отрезав от огней Бергхейма.
– Где твои шутки? Где-твои-шутки? ГДЕТВОИШУТКИ? – ревело вокруг.
И тут закричала Света.
Вопль разодрал подступающего монстра. Я подпрыгнул на кровати, стряхивая липкую паутину кошмара.
Света стояла у печи и визжала.
– Что такое? Что случилось? – Снежок оттолкнул ее назад, еще не проснувшись, но уже выставив перед собою меч.
Юра висел у двери. Голова свернута набок. Петля перекинута через балку у потолка. Выпученные глаза остекленели.
– Млять… – сказал я.
Мимо промчался Стас, он зачем-то обнял одеревеневшее тело, попытался его приподнять и закричал:
– Помогите, помогите! Режьте веревку.
Игнат поспешил ему на помощь. Рубанул наотмашь, и труп Юры грохнулся на пол. Затем охотник флегматично открыл дверь и выглянул наружу.
– Стас, он скорее всего с поля идет, – сказал он Книгожору. Тот сидел на полу, над телом Кренделька. Вздрогнул, услышав голос Игната, а затем неуверенно улыбнулся. Олег приобнял Свету, успокаивающе ей что-то нашептывая. Судя по тому, как та прижалась к альбиносу – к парочке лучше не лезть.
Я перешагнул труп Юры, выбрался на улицу и уставился на поле. Над горами полыхало зарево рассвета. Прохлада немного отрезвила, развеяв последние следы ночного кошмара. Чертов сон напугал больше, чем висящей у двери труп. Может я тоже из этих, из социопатов? Тут вроде бы человек умер. Пусть и в игре, но все же.
Юры нигде не было видно.
– Через сколько после возрождения исчезает тело? – спросил я.
– Через двадцать-тридцать минут, – сказал Игнат. Он встал рядом со мною. Невозмутимый, внимательный, зорко оглядывающийся.
– Тело коченеет через сколько?
Охотник поджал губы. Кивнул:
– Ты
