кожу… Я проверял – моей шкуре плевать на тамошние примеси. Можем обосноваться там. Инструменты у нас есть…
Гай задумался на секунду, а потом спросил:
– Это ваше мумиё – оно в воде растворяется?
– Не-а.
– Отлично! Тогда нам нужен будет материал, чтобы сделать желоба. Поиграем в золотую лихорадку, дядя Миша?
Старый рашен схватывал всё на лету – если устроить работу по принципу золотого прииска – дело может пойти быстрее! Кормак и рассчитывал на его гвадалахарский опыт – сам он представлял себе всю эту схему весьма примерно.
– Тогда перекусим – и вперёд и с песней, совершать трудовые подвиги, blyat'! – кивнул седой медвед.
Они дожевали остатки батончиков и запили их водой, собрали инструмент, полотняные мешки и плотной группой двинули к ручью.
– Это довольно близко к базе модификантов – километра полтора. Сами всё увидите – местечко приметное.
По пути они подбирали куски пластика, обрывки проводов и другой хлам, который можно использовать для изготовления желобов. Двигались в основном вдоль скал – чтобы избежать встреч с агрессивными киборгами – те просто могли задавить массой, если бы появилось такое желание.
– Нам бы тачку… – пробормотал рыжий, неудобно перехватывая гору поклажи.
– «Ладно, ладно, детки, дайте только срок, Будет вам и белка, будет и свисток!..» – процитировал что-то непонятное дядя Миша.
Место, действительно, было приметное. Мутно-красный поток воды стекал по стене разлома, бодренько лавировал между больших обломков известняка и скрывался метров через тридцать – в метровой дыре.
– Карст! – сказал чёрный. – Карстовый разлом. На такой глубине – это очень странно. Гранит и известняк рядом – тоже странно.
– Да тут всё странно, – одноглазый ткнул лопатой грунт под рыхлым слоем. – Пора приниматься за дело.
Они соорудили пятиметровый жёлоб, в который отвели часть водопадика со стены. На дно стока постелили тряпье. Сооружение протекало из всех щелей и брызгало водой – но на это, в целом, было наплевать. Медвежата так и сделали: поплевали на руки и взялись за лопаты. На сортировке остался одноглазый, Гай ухватил кайло – и процесс пошёл.
Кормак рыхлил землю, рашены черпали и швыряли в жёлоб – вода промывала его и уносила мелкие частицы прочь, оставляя камешки и комки мумиё. Одноглазый споро выбирал горную смолу и совал в полотняный мешок.
Монотонный, утомительный труд, гнетущая атмосфера, постоянный сернистый запах и ломота во всём теле – хотелось бросить всё и лечь полежать, но делать этого было нельзя. Гай в перерывах между ударами кирки пощупал языком зубы – кажется, коренные ещё не начинали резаться. На это была вся надежда – организм должен адаптироваться к чудовищным условиям Жмыха, точно так же, как это произошло на Ярре. В конце концов, Жмых убивал постепенно – даже эльф давал что-то около года.
– E-ey u-u-uhnem! – проревел дядя Миша, взмахнув лопатой.
Капельки
