мере, гарантировало удобное кресло и приемлемую еду.
Ордуньо летел в Лас-Пальмас, чтобы изучить найденные Марреро улики. Тот выразился четко и ясно, и его обычно флегматичный голос звучал оживленнее обычного: «Приезжайте. Думаю, я нашел место, где ее убили». Ордуньо гадал, почему Элена доверила столь важную миссию именно ему, и сам не знал, рад поездке или нет.
– Это ваше место? – спросила сидевшая у окна пассажирка.
– Мне все равно, не вставайте, – галантно ответил Ордуньо. – Я сяду с краю.
Перед взлетом он надел наушники и прибавил громкость. В мобильном телефоне зазвучала композиция Waterloo Sunset группы «Кинкс», и Ордуньо сосредоточился на голосе Рэя Дэвиса, чтобы не думать о том, что самолет набирает скорость и отделяется от земли. Затем он раскрыл папку и принялся заново просматривать скудную информацию, которую удалось добыть. Одну страницу целиком занимало увеличенное изображение протезированной кисти. На металле протеза виднелись пятна крови. Эта кровь уже не была анонимной. Теперь они знали, что она принадлежит Айше Бассир. Ее мертвое лицо на фотографиях, сделанных во время судмедэксперизы, заставило его захлопнуть папку. Еще совсем девочка. Как может человеческое существо получать удовольствие, заставляя юную девушку испытывать все виды боли? Тот же стыд, который мешал ему признаться в аэрофобии, не позволял Ордуньо рассказать о том, какой ужас он испытывал, сталкиваясь с такой дикой жестокостью. Если бы он хотя бы мог забыться, придя домой, оставить все это на работе, но куда там! Чудовищные образы заполняли его одинокое жилье, как смертельная зараза. Возможно, в этом и заключалась его настоящая беда: в одиночестве. В неуютности его квартиры, в тишине, повисавшей там всякий раз, когда он после работы без сил валился на диван. Идеальное место для того, чтобы все пережитое за день на улице Баркильо навалилось на тебя с новой силой.
Ордуньо опять включил «Кинкс», надеясь, что музыка поможет вернуться в то время, когда он только открыл для себя этот коллектив. В студенческие годы, к приятелям, с которыми он хотел создать рок-группу. Ему хотелось вспомнить свою бездарную игру на гитаре, свою неспособность воспроизвести хоть одну мелодию на слух. Свою наивность… Ведь тогда он и представить себе не мог, на какие зверства способен человек.
Ордуньо не заметил, как уснул. Проснулся он от плача соседки. И в первый момент подумал, что самолет терпит крушение. Но тут она взяла себя в руки и подавила рыдания. Ее голубые глаза наполнились слезами, и стоило ей моргнуть, как те хлынули по щекам. Повернувшись к Ордуньо, она постаралась улыбнуться.
– Простите меня, глупую. Я вас напугала? Это из-за фильма. Сама не знаю, зачем я стала смотреть такой грустный фильм. Очень обидно, когда история любви заканчивается плохо.
Ордуньо посмотрел на экран, вмонтированный в спинку кресла. По нему беззвучно ползли заключительные титры.
– Это просто кино! А я уж подумал, что у нас отвалился двигатель и мы летим вверх тормашками прямо в океан, – пошутил он.
