одно хуже другого, заполнили голову. Может он что- то натворил, сам того не понимая, и сейчас, эта величавая, несгибаемая женщина, доходчиво объяснит ему, что можно делать, а что нет. Её многозначительное молчание и напряжённая спина, заставляли его нервничать ещё сильнее. Они дошли до вольера с малышами, она, как и два года назад, тяжело облокотилась на изгородь. Вокруг не было ни души, только крылатая малышня копошилась на травке. Роун тоже навалился на изгородь и напряжённо ждал.
– Ты Санту не слушай, душа моя. Эта вертихвостка каждого встречного в таверну тащит, а потом в кусты, на ней клейма ставить негде, добрую половину мужиков в округе попортила. Ей уж не раз космы выдирали местные кумушки, да всё тщетно, породы не изменишь. Она осторожная лиса, на ферме ни-ни, ни одного мужика не обхаживает, знает, что я её сразу вышвырну.
Роун подивился такой заботе и с любопытством посмотрел на напряжённый профиль госпожи Груты.
– Да Вы не подумайте, я сразу понял какого она поля ягода, я и не собирался вовсе…
– Пустое! – Перебила она его. – Я не об этом хотела поговорить с тобой.
Роун выжидающе смотрел на неё, напрягшись, снова начав перебирать в уме все свои прегрешения. Почему-то ему казалось, что его непременно отчитают за что-то.
– Что там в храме Роун? Всё ладно? – Огорошила она его вопросом.
Он захлопал глазами, не понимая, о чём именно она его спрашивает.
– Ну, да… – неуверенно ответил он, – а что случилось?
– Ничего мой мальчик, пока ничего. Просто… – она помолчала, – что-то происходит. Как будто надвигается что-то, будто гроза близко. Понимаешь?
Он поймал себя на мысли, что стоит с открытым ртом и захлопнул его.
– И Вы тоже так думаете? – полушёпотом спросил он.
Госпожа Грута скосила на него глаза.
– И ты чувствуешь неладное? А знаешь, мой хороший, нас ведь таких много. Будто сдвинулось что-то в мироустройстве.
– А как Вы думаете, что происходит?
– Не знаю! Одни догадки, неуловимые мысли. Вот к примеру, сейчас куда ни плюнь – охранитель; в каждой таверне по стражнику, который затаился и слушает, это зачем? Они ещё такие таинственные, форму снимут, в углы забьются, сядут по одному, по двое, будто наш люд за версту не учует лордовского пса. На каждом мало-мальском собрании или совете, обязательно его человечек притулился. Этот богами проклятый «легион немых», шныряет повсюду, поговаривают, что люди пропадают, бесследно. Будто Кахилл боится чего. А чего ему бояться? Он и так всё к рукам прибрал. Большая часть лордов ему должны, так или иначе. Суды почти в открытую работают в его интересах, наплевав на законы. Расплодил ищеек без званий и чиновничков развелось, не сосчитать. Говорят, будто все курни и бордели, ему в личную казну отстёгивают. Сейчас из каждого, богами забытого, уголка портусианских земель, любой малозначимый служка, свои доклады чуть ли не на прямую ему пишет, в его канцелярию, слыхано ли? Творят что хотят,
