не знаю, – Димитро задумался, – я сто раз прокручивал всё в голове, всё что было нами сделано. Всё-таки травма несовместимая с жизнью! Даже сейчас мне кажется, что всё, что мы сделали было сделано четко и правильно. Я потом и на вскрытии присутствовал… Когда заключение делали.
– Так в чём тогда дело?
– Мне кажется, что я мог что-то сделать ещё…
Димитро снова замолчал, в голове уже ощущался легкий туман, но легче не становилось.
– Наверное это прозвучит жестоко, Димитро, но он не последний, кого не смогут спасти. Ты не Бог, – сказал Алессандро. – Надо научиться жить с этим, раз ты выбрал такую профессию.
Димитро молчал и пил коньяк. Он это отлично понимал, всё это он не раз говорил себе сам, но что-то разъедало его изнутри, что-то не давало покоя, всегда тяжело брать ответственность за человеческую жизнь, каким бы сильным ты не был.
– Да всё нормально будет, всё я понимаю, Алекс, – наконец сказал Димитро, – всё понимаю, пройдёт, тяжело на душе. Знаешь, со мной на курсе учился паренёк один, так вот, у него первая операция была неудачной, так сложилось, в итоге он руки на себя наложил.
– Надеюсь у тебя-то мыслей таких не бывает?
Димитро выпил ещё коньяка и вздохнул.
– Когда первый пациент умер, было настолько тяжело, казалось, это выход. Пока в больнице – не до переживаний, а вот домой приходишь и сразу накатывает какое-то чувство безысходности, тяжело себя в руках держать. Я думал, пройдёт с опытом, поговорил со своим профессором, ты знаешь, он сказал, что так и не привык.
«Интересно, а его отец подозревает, насколько Димитро серьёзно относится к своей работе? Он его конечно, любит, но что-то я ни разу не слышал лестных отзывов в его адрес. В основном Сони с языка не сходит», – подумал Алессандро.
– А что отец?
– Он-то тут при чём? – не понял Димитро.
– Переживает за тебя, наверное?
– Кто? Отец? Ну во-первых, знать ему мои проблемы абсолютно ни к чему, – Димитро заметно повеселел, – а во-вторых, у него обо мне сложилось мнение, которое я постоянно, видимо, подпитываю, как о совершенно никчёмном, ни на что не годном, пропащем, в общем, потерянном для общества человеке. Его любимая фраза, так это, что по мне тюрьма плачет. Я думаю он считает, что я в больнице полы намываю!
Димитро расхохотался, в его глазах появился уже знакомый огонь. Алессандро улыбнулся: «Ну хоть что-то».
– К Сантино он по-другому, кажется, относится, – решил развить тему Алессандро.
– Ну конечно, Сони – любимый сынок, ангел во плоти, посланный на землю, чтобы радовать папочку, – Димитро говорил абсолютно беззлобно, – а я – сын Сатаны, бездушный, наказание, никаких нервов на меня нет! Что там ещё? А, да – меня либо убьют однажды, либо посадят, в общем, я – позор семьи, – Димитро помолчал немного и добавил, – только мама меня любила.
– Ну отец тоже тебя любит,
