оно будет моим. Я отвергаю грабёж и угон скота, ущерб и разрушение домов. Я отвергаю дэвов и поклонников дэвов, демонов, и поклоняющихся демонам, тех, кто вредит кому-либо мыслями, словами, делами… Истинно я отвергаю всё, принадлежащее лжи, противящееся добру. Как Зороастр отверг дэвов во время всех встреч, когда Мудрый и Зороастр говорили друг с другом, так и я отвергаю дэвов, как поклоняющийся Мудрому зороастриец… Таков был выбор вод, таков был выбор растений, таков был выбор благодатной коровы, выбор Господа Мудрого, который создал корову и праведного человека; таков был выбор Зороастра, выбор Кави-Виштаспы, выбор Фрашаостры и Джамаспы, по этому выбору, и по этой вере я являюсь поклонником Мудрого… Я предаю себя благой мысли, я предаю себя благому слову, я предаю себя благому делу, я предаю себя вере, поклонения Мудрому, которая… истинная, величайшая и лучшая из всех, которые есть и будут, прекраснейшая, божья, зороастрийская.
Птолемей сначала заворожённо смотрел в огонь, но, когда повторял последнюю фразу, он поднял взгляд и не узнал дастура. Его лицо стало мертвецки бледным, и если бы не сидячее положение, то Птолемей вовсе бы решил, что Мельхиор умер. И опять: произносил ли он молитву вслух, или стратегу всё послышалось? Из оцепенения его вывело движение головы дастура и открывшиеся глаза. Бехдин приподнялся на коленях и медленно протянул руки с поясом прям над пламенем костра. Птолемей, сам не понимая почему, сделал то же самое. Жар был нестерпим, но удивительно безболезненным. Мельхиор переложил пояс кусти на предплечья неофиту. После подошёл к стратегу, и, повязывая символ принятой веры, дал наставление:
– Бехдин Птолемей, если цели твои и мысли будут благородны, слова – искренни, а действия и устремления последовательны и тверды, то всякое дело твоё непременно станет благим. Не позволяй никому брать кинжал за лезвие. Он сам выбирает хозяина, позволяя ему сжать в ладони свою рукоять. В лезвии сосредоточена разрушительная энергия, и любой, кто к нему прикоснётся пальцами, сам того не ведая, разделит обязательства, предназначенные хозяину. Но только хозяин имеет потенциал их исполнить, а случайный человек вряд ли даже узнает о них. Ну а спрос с обоих будет одинаков. Помни, ты лишь внешне хозяин акинака. На самом деле, ты его раб. Господь ждёт от тебя каких-то конкретных действий для защиты веры и священной Авесты. Не совершив их – через три месяца, ты умрёшь. Это твой свободный выбор…
Линия горизонта на юге растворилась в серой пыльной дымке, поднятой тысячами копыт.
– Постараюсь не умереть, – иронично ответил стратег. – Пора уезжать. Царь Александр вряд ли пощадит тебя, если от имени всех бехдинов Бактрии и Согдианы, ты не согласишься признать в нём преемника власти Ахеменидов и не заявишь прилюдно о воли на то Ахура-Мазды. А ты не согласишься, – он посмотрел в глаза собеседнику. – Скажи только, как через три месяца найти тебя? И ещё… я слышал, что ты и дастур Согдианы Каспер, являетесь хранителями восточного экземпляра Авесты. Это правда?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст
