кончиком носа моего и весело приказал:
– Сиди тут, я сейчас приду!
***
Смешная такая. Любимая. Моя.
Черт его знает, почему, но сейчас я улыбался, как придурок. Загонялся последние два часа, едва доку не сдался на опыты – сто раз доставал телефон вызвать его медбратков и сто раз откладывал это, сканируя свои ощущения вдоль и поперек.
Теперь все, что случилось в машине, казалось каким-то нереальным кошмаром, самым настоящим бредом. Ну ведь это же я трахнул в машине свою невесту? Я же все чувствовал. Раньше ведь, когда Егор трахал ту же Верхову, я этого не ощущал. Все понимал, но ничего не чувствовал.
Может быть, это такой период интеграции личности Егора в мою? И все это пройдет со временем? У него даже голос теперь мой.
Убеждал себя… неубедительно. Потому что оставалось много такого, что мешало верить самому себе. Но когда открыл холодильник и достал ведерко с клубникой, шампанское и скоренько настрогал сыра, копченый окорок и насыпал в плошку пару горстей ореховой смеси, решил, что достаточно дал себе слабины, пора просто быть собой.
Как в этом много смысла для меня…
Покидав все на поднос, докинул пиалку с медом и шоколадную пасту и вернулся в комнату.
– В общем, план такой, – ухмыльнулся предвкушающе, поставив на пол поднос, – сейчас мы включим порнушку и будем есть, пить и грязно трахаться… Наверное, до утра.
– А кино? – захлопала глазенками Маришка, но протеста в них я не увидел.
А вот любопытство и азарт – да! Моя девочка!
– Будет тебе кино, – усмехнулся я, – и член в шоколаде, и писька в мёде…
***
– Зачем?! Нет! Виталя! Нет! – мотала Маришка головой, испуганно пятясь от нашей новой «БМВ» седьмой модели.
Я поставил ее на учет, воспользовавшись блатом, чтобы не терять полдня, по пути домой купил дымчатые чехлы, вонючку и кучу всего, что обычно катал в машине: пару пледов и подушку, блок сигарет и пачку презервативов – эти взял по привычке и чертыхнулся, потому что Маришка поставила укол, чтобы не заморачиваться противозачаточными пилюлями и этими вот резинками. Детей мы решили отложить на пару лет – ей надо учиться, а мне разобраться с гостем в моей голове. Десяток шоколадок, рулон тряпок, автохимия и еще воз и маленькая тележка всего, что нужно, если вдруг придется сорваться в дальнюю поездку.
Мне было приятно покупать все это и думать о своей девочке, предугадывать, что может ей понадобиться. Мне нравилось делать ей приятные сюрпризы каждый день: какую-нибудь мелочь вроде пирожного или пачки особенных карандашей – я и понятия раньше не имел, что бывают акварельные, которые можно размочить, как краски, или неоновые, а стержнями с металликом полвечера однажды сам раскрашивал купленную для Маришки толстенную раскраску-антистресс по мотивам миров Лавкрафта.
Но я не лукавил, когда говорил ей на балконе, что боюсь за нее. Она у меня слишком молодая, слишком уязвимая, слишком беззащитная и слишком
