Вася, – сказала министр культуры областного уровня и значения, отряхиваясь и вставая на ноги, – я ничего о них слышать не желаю! Это десятки миллионов дармоедов! Кто им мешает становиться миллиардерами или, хотя бы, обычными миллионерами?
– У них это… как-то, не получается, – пробормотал Вася. – А я вот в люди выбился. Теперь – поливальщик цветов. При такой работе всегда можно что-нибудь съесть. Но я хотел бы попробовать… вас, Римма Афанасьевна.
– Я подарю тебе кусочек счастья, вечером на столе, у себя в кабинете, –пообещала Васе министр культуры областного уровня, – если, конечно, тебя через пятнадцать минут не замочит наш инструктор Силантий Гаврилюк.
– Я владею приёмами рукопашного боя, – ответил поливальщик. – Не замочит. Пока что я его замочил. Натурально. Это был протест…
Выбрался из зарослей цветочной клумбы и Дениска, медленно, но настойчиво заправляя свой натруженный «инструмент» в штаны. При этом Друков сделал строгое замечание почти юному поливальщику, обратив внимание на то, что лично у него с министром культуры, госпожой Курдюминой деловой разговор. А Рупин без всяких церемоний в него встревает. Ничего культурного в таком поведении не просматривается.
Глубоко уважая авторитет скульптора и поэта Друкова, застенчивый не в меру Вася Рупин ретировался, покорно побрёл в сторону небольшой каменной хозяйственной постройки, где хранились шланги, лопаты и мётлы. Там его терпеливо и упорно уже ожидал инструктор Гаврилюк, мокрый, как курица после трёхчасового ливня, и мстительный, но справедливый, подобно голливудскому герою с именем «Зорро».
Одним словом, мастер восточных единоборств Вася Рупин, всё же, попал под его кулаки. Причём, он даже и не успел вспомнить, что владеет приёмами смертельного рукопашного боя. Крупный мордоворот и бугай, но мелкий чиновник Силантий, состоящий на службе у ещё более крутых господ, чем сам, вырубил незадачливого поливальщика цветов одним ударом. Пробормотал что-то похожее на мантру и с некоторой гордостью удалился прочь.
Курдюмина и Друков вновь присели на скамейку, переходя к деловой части их общения. Но при этом она не дала Денису Харитоновичу никакой возможности окончательно спрятать в штаны один из своих, не очень больших, но действующих фрагментов усталого тела.
Римма Афанасьевна, времени от времени с придыханием теребила изящными длинными пальцами с замысловатым маникюром несколько «увядший пестик», подробно и тщательно объясняла гениальному скульптору и такому же поэту, что «добро» на оборудование его мастерской в Хэллоуине получено, и сумма очень скоро будет переведена на счёт господина и одновременно товарища Друкова.
В знак благодарности или, может быть, от наплывающей на него страсти Дениска, тяжело дыша, вцепился левой рукой в густую и смолисто-чёрную шевелюру прекрасной дамы, а правой попытался отвести конец своего «парнишки» в сторону. Но не успел. Стремительная струя живительной
