слизала. Глубокое нервное потрясение, застывшее в серых глазах дочери, и закушенная губа не сулили приятных известий. С таким выражением лица встречают смертный приговор, а не мать с ярмарки. Женщина покосилась на нагруженного покупками кузнеца. М-да. Милонега придется спровадить.
Белика придерживалась основного правила ведьм: каковы бы не были планы на вечер, их можно подвинуть ради дочери. Что неудивительно. Дочь для ведьмы не просто ребенок, особенно после памятного проклятия. Столикая дарует своим почитательницам наследницу всего один раз в жизни. Как и выбор: удвоить свою силу или потерять ее. Оба решения не из легких. Стоит выбрать первое, и способности ведьмы удвоятся, но придется не только распрощаться с мыслью о наследнице, но и собственноручно возложить младенца на жертвенный алтарь. Выберешь второе – не только распрощаешься с силой, но и окажешься с беспомощной пока еще дочерью на руках, а значит, обе станете легкой мишенью для любого желающего свести счеты. Век ведьмы долог. Вздорный характер больше способствует приобретению врагов, чем друзей, и это играет не в пользу молодой мамочки, внезапно ставшей обычным человеком.
– Ну-ка, возьми сумки у матери, – нарочито строго выдала Белика, игнорируя тот факт, что все сумки не у нее в руках.
– Да я это… сам… мне нетрудно, – неловко забормотал Милонег, слабо сопротивляясь суетливо метнувшейся к нему Цветане.
– Нечего ее баловать, – мило улыбнулась Белика, и несчастный кузнец смутился еще больше. Впрочем, многие мужчины отчаянно розовели, беспомощно путаясь в словах, стоило только очаровательной блондинке подарить одну из улыбок или хотя бы задержать взгляд небесно-голубых глаз чуть дольше обычного. – Девочке пригодится расторопность в хозяйственных делах. Иначе как мне смотреть в глаза ее свекрови? Скажет, мол, не научила дочь уму-разуму, вырастила лентяйку. Со стыда сгорю.
Милонег понятия не имел, как следует воспитывать детей вообще и дочерей в частности, потому смутился еще больше и даже не заметил, как был вежливо, но настойчиво выставлен за порог. Мужчина понял, что пришел домой, только когда споткнулся о собственный порог. С трудом удержав равновесие, он выругался, озадаченно поскреб затылок и в сердцах пнул ни в чем не повинную дверь сапогом.
После того, как калитка за кузнецом захлопнулась, Цветана медленно сосчитала до десяти, судорожно вздохнула, упала в объятья Белики и возрыдала.
– О, Столикая!.. Что же я наделала?.. Что теперь с нами будет?.. – всхлипывала она, обильно орошая слезами платье матери.
– Ну-ну. Будет тебе. Успокойся, – ворковала женщина, нежно поглаживая вздрагивающую спину дочери. – Не может же быть все настолько плохо. Мы живы, здоровы, на свободе, а значит, придумаем что-нибудь. Просто расскажи мне все.
Девушка в очередной раз судорожно всхлипнула, звучно высморкалась в носовой платок и во всех красках поведала о происшедшем. Рассказ вышел сбивчивым, путанным, но суть Белика уловила.
– Только дракона нами не хватало, –
