я? Что происходит?
Наконец с трудом смогла выдавить из себя она. Девушка с улыбкой погладила ее по волосам и радостно сказала:
– Ты дома, ты вернулась домой!
– Как дома?! Это не мой дом…, что происходит?
Слова застряли в ее горле, когда она вдруг осознала, что смотрит на девушку и видит в ней свое отражение, то отражение, которое она вот уже почти 16 лет видела в зеркале. Темно-голубые глаза, вздернутый носик, пухлые губы, маленькая родинка над губой, изогнутые темные брови, обыкновенная и такая родная внешность…, на другой девушке… Та, словно, читая ее мысли сидела и проводила пальцем по щекам, носу и подбородку, закончив тем, что опустила подбородок и остановилась пальцем на родинке в форме звезды над губой.
– Родинка, как у меня… и глаза, и губы…какой-то бред, я что сплю?
– Я твоя родная сестра-двойняшка, Ровина. Мы родились очень похожими, только теперь цвет волос разный.
– Ну да…у тебя же черные, как ночь, а у меня белые, как снег.
– Странно да? У тебя тоже были черные…в детстве…
– Вот и разгадка…Мы просто похожи, так бывает. Ведь считается, что на нашей планете у каждого есть свой двойник, иногда они встречаются…
Ксюша осеклась на слове, заметив, что Ровина смотрит на нее с недоумением, впрочем, почти сразу же заулыбавшись:
– Ну да, ты же ничего не помнишь, отец сказал, что Тамрико пришлось заблокировать твою память и волшебство … чтобы ты себя не выдала на Земле, там бы не поняли… нет мы сестры, да и родовой алмаз принял твою кровь. А будь ты чужеродной, магия испепелила бы тебя сразу же при попадании в жрецкую.
Ксюша молча переваривала информацию в своей голове и все больше понимала, что это не сон, она и вправду угодила не понятно куда.
– Вот попадос…что же теперь делать…
– А ты ничего не помнишь, совсем? Может это поможет…
Ровина наклонилась и подняла с полу небольшой сундучок, украшенный яркими аппликациями и рисунками.
– Папа сохранил все твои игрушки, после того как пришлось тебя оставить…. – Ровина резко замолчала недоговорив, и машинально прижав ладошку к губам. – Я принесла его из твоей детской комнаты…– перевела она тут же разговор, но не тут-то было.
– Где оставить? Когда? – ухватилась за ее оговорку Ксюша. Ровина замешкалась и стала с преувеличенным усердием искать ключик, чтобы открыть сундучок. Ксюша в нетерпении смотрела на нее, ожидая ответа. Но та, по-видимому, и не собиралась продолжать, лишь умоляюще взглянула на нее и попросила:
– Давай не будем об этом. Я не должна была этого говорить, отец ругаться станет, что я знаю об этом, а я случайно услышала, если он узнает, что я подслушала, рассердится.
Умоляющий голос и просящий вид девушки, не позволил Ксюше вести дальнейшие расспросы, она всегда была деликатной в общении.
– А почему вдруг все зовут меня Ловиньей? Это какое-то прозвище у вас? Для чужих?
– Это
