style="font-size:15px;"> Грязные.
А рядом сумка.
Тяжелая.
С золотом?
Нет, с железом.
Да это же ключи.
Гаечные и газовые.
Чьи они?
Похоже, что мои.
Так я что сантехник?
Сантехник.
А почему мне так же плохо, как и академику или генералу?
А я все думал, чего это мне так больно в районе поясницы? Я сунул руку к спине и нащупал свою сумку с инструментами. Если сумка рядом, то я во всеоружии.
Вокруг темнота, хоть глаз выколи. И тишина. Когда присутствуют абсолютная тишина и темнота, то они становятся материальными субъектами.
Если так разобраться, то тьму можно нарезать кубиками или параллелепипедами, фасовать в пакеты и складировать.
Точно так же и тишину можно насыпать в полиэтиленовые пакеты и складывать про запас, чтобы потом гасить шум, который возникает от соседства с другими более шумными людьми.
Кроме того, я же не собираюсь лежать здесь вечно. Мне нужно искать выход и пропитание. Как говорится, философия философией, а обед должен быть по расписанию. Кстати, все философы были гурманами и не дураками выпить.
Еще один вопрос. Достиг ли я дна или подо мной все еще бездна?
Я аккуратно достал рашпиль и нащупал в кармане кремень. Да будет свет, – подумал я и чиркнул кремнем по рашпилю.
Подо мной и надо мной была черная бездна. Зато я был опутан какими-то белыми нитками, типа паутины, и мне понадобится сто лет, чтобы связать их вместе и спуститься вниз. А хватит ли их мне, потому что до центра земли не менее шести тысяч трехсот километров? Значит, нужно дергать за эти нитки, чтобы прибежал паук или паучиха, врезать кому-то их них газовым ключом промеж глаз и на их нитках спуститься вниз.
Глава 6
Снопы искр от кремня и дергание веревок не остались безрезультатными. Что-то с флуоресцентными точками пролетело снизу мимо меня, а затем кто-то или что-то начало подтягивать нити, и они стали тверже, образуя как бы настил, по которому можно ходить. Естественно, что ходить может только тот, кто видит, куда можно ступать, чтобы не проваливаться сквозь нити.
Но я никуда не шел, я лежал, ожидая, когда ко мне приковыляют пауки и спеленают паутиной, как хоббита Фродо на пути к уничтожению кольца власти. У меня не было кольца власти, поэтому и участь моя не станет достоянием миллионов людей и волн сочувствия со всех сторон.
Если тебе предстоит упасть в яму, то не нужно торопить момент падения. Даже на смертном одре люди стараются продлить мгновения пребывания среди себе подобных, сделать на последних секундах еще какую-нибудь гадость или доброе дело, а затем закрыть за собой дверь в вечность. И все они знают старое правило: не наелся – не налижешься.
Наконец, меня подтянули к чему-то объемному, слабо мерцающему флуоресцентом, и поставили на ноги. Ко мне прикасались человеческие руки, но людей я не видел. Просто в темноте были флуоресцентные полоски в районе глаз, носа и рта.
Кто-то говорил на неизвестном мне языке, но я ничего не понимал, улавливая лишь тональность и смену языка.
Наконец, заговорили на английском языке, и я радостно
