style="font-size:15px;"> Мы делаем заказ. Я обхожусь облепиховым чаем, Яр останавливает свой выбор на американо. Официант уходит, оставляя нас одних. Мы переглядываемся, но молчим. Ремизов без ложного стеснения гуляет взглядом по моему лицу. Хочется съязвить, заметив, что он за эти пару часов уже успел изучить каждую мою мимическую морщинку. Но я не язвлю. Я отвожу свой взгляд, нервно комкая в пальцах бордовую салфетку и нетерпеливо покачивая ногой под столом. Чего он тянет? Что-то непохоже, что тема разговора, с которой он приехал, так уж для него важна, раз он молчит, всячески оттягивая момент.
Буквально через считаные минуты наш заказ оказывается на столе. Я делаю глоток горячего чая с ярким привкусом облепихи. Грея озябшие ладони о кружку, решаюсь заговорить первая, начиная с нейтрального:
– Сильно отличается жизнь в Штатах от жизни в России?
Когда-то в далеком прошлом я грезила Нью-Йорком. Это была большая мечта маленькой девочки из глубинки. Девочки, которая подавала надежды, но за пару лет до Олимпиады оступилась, так и не сумев вернуться в большой спорт после родов.
– Достаточно, – кивает Яр. – Но на самом деле быстро привыкаешь.
– Так и не расскажешь, почему ты вернулся? В то, что устал, не поверю. Судя по тому, что сказал Димка, тебе еще играть и играть.
– Новости ты не читаешь, надо полагать?
– Предпочитаю держаться на расстоянии от инфомусора.
Яр кивает. Не сводя с меня взгляда, делает глоток кофе и спрашивает, кажется, тщательно подбирая слова:
– За жизнью Гордея тоже не следишь?
Я мешкаю. Я предполагала, что рано или поздно имя брата Ярослава всплывет между нами как что-то неопределенное и далекое. Но не думала, что так быстро. Отстраненно провожу пальцем по бортику кружки, стирая след от помады, и задаю, как по мне, вполне справедливый вопрос:
– А ты следишь за жизнью своих бывших?
– Не особо. На то они и бывшие.
– Вот ты сам и ответил на свой вопрос, – улыбаюсь.
– Почему вы расстались?
– А почему люди расстаются?
– Ты на все мои вопросы будешь отвечать своими, Ава?
– Я просто плохо понимаю, к чему ты клонишь. Говори конкретней.
– Хорошо, – кивает мужчина, – я сейчас кое-что спрошу, – подается вперед Ремизов, сцепляя пальцы в замок, – только ответь мне честно.
– Не обещаю, но постараюсь, – говорю, а сама внутренне подбираюсь.
– Если мы говорим о конкретике… Отец Димки – Гордей?
Я прикусываю язык и до боли сжимаю кружку ладонями. Смотрю Яру прямо в глаза, даже не думая юлить. А смысл? Рано или поздно этот вопрос все равно бы прозвучал. Ярослав далеко не дурак…
Секунда.
Вторая.
Мама всегда говорила, что у меня слишком живая мимика и все мысли живописно написаны на лице. В фигурном катании это прекрасно помогает передавать
