думал.
Карина? Нет. Она слишком нежная и чувствительная для таких мест. Её сюда ничем не заманишь. А вот тётка по матери, которая устроилась в мою компанию буквально около недели назад, очень даже может быть настойчивой. Но, видимо, эта крепость не поддаётся даже ей. Лариса Евгеньевна всегда любила меня. Своих детей у неё по непонятной мне причине не было, как, впрочем, и мужа. Поэтому вся её забота и любовь доставались мне. Она много работала, виделись мы редко, но регулярно. Тётка дарила подарки. Нередко забирала к себе. В общем, как могла старалась дать хоть немного материнской любви. Отец недолюбливал её и старательно ограничивал и без того наше редкое общение. Его бесила моя привязанность к этой женщине. Что поделать. Такой он и есть, Глеб Воронов. Эгоист и скряга.
Вздохнув, вытягиваюсь на жёсткой лавке во весь рост, сцепив пальцы под головой. Неудобно. Но выбора у меня нет. Нужно набраться терпения и ждать. Это всё, что я сейчас могу. Ужасно хочется спать, но нервозность и излишняя возбудимость не позволяют отключиться, чтобы восстановить силы. Открываю глаза при любом шуме, непроизвольно прислушиваясь к шагам. Ожидание изматывает, истощает мой резерв.
Проваливаюсь в тревожный сон. Кажется, только прикрыл глаза, но не срослось. Прямо над головой раздаётся мужской бас.
– Воронов, на выход.
Подскакиваю и бьюсь башкой об полку сверху. Шикнув, злобно таращусь на надзирателя. Тот самый неразговорчивый малый, который принимал меня в первый день. Как бы я не старался вывести его на беседу, ничего не вышло. С одной стороны, похвально – знает свою работу, с другой – этот мужик единственный, кто показался мне нормальным на фоне всех остальных. Жаль, что поговорить так и не получилось.
– Кто?
– Женщина какая-то. Не молодая. Я воочию не видел, но слышал.
– Ясно, – вздохнув, встаю на ноги, поправляю измятые брюки и рубашку.
– Да ладно. Как девица марефетишься. Отпускают тебя. Я разговор следователя подслушал. С утра адвокат твой тут смуту навёл. Угрожал. К вечеру, слава богу, руководство засуетилось.
– Вот это новости! – довольно крякаю я, расплываясь в придурковатой улыбке. – А что именно говорили?
– Это у своего Цербера спрашивай. Подробностей не знаю.
– Спасибо, – благодарю я.
– К стене, руки за спину, – усмехнувшись, кивает наконец разговорившийся правоохранитель.
Как я и думал, этой женщиной оказалась моя дорогая Лора. Завидев меня, она радостно вскидывает руки.
– Богдан!
– Привет, – хриплю я, принимая объятия родного и самого близкого мне человека.
– Мальчик мой, как же так?! Что произошло?
– Кто тебе сказал, что меня отпускают?
– Да никто. Я этот участок уже третьи сутки штурмую. Валерьянки с корвалолом обпилась, а эти молчат как в воду опущенные! – повысив голос, она посылает грозный многообещающий взгляд мужичку в форме на пропускном пункте. – И вот только сегодня и выяснилось, что тебя
