пальм с кокосами на фоне моря, она быстро посадила девочку на спину ушастого копытного. Наташенька взвизгнула от удовольствия, вцепившись в жилистую теплую шею серого осла.
– Оп! – только и успела услышать она, как из затвора фотоаппарата вылетала птичка, унося в лазурные небеса Адлера робкую детскую улыбку.
Басом загудел отчаливающий пароходик.
– Боже, бежим! – заорала она, стянула с седла обмякшую дочку и побежала с ней на руках к пристани. Добравшись до причала, она встала как вкопанная. Белый кораблик с красными бубликами спасательных кругов на бортах плавно выворачивал к центру залива, чтобы выйти в море. Она глянула вниз, под ноги. Носки ее босоножек высунулись с края доски причала и смотрели, как мутная празелень воды с белыми пятнами прибрежного сора и мелкими клочками пены покачивала на своей поверхности битое солнце. Она вздохнула, подняла голову и поймала краем глаза укутавшиеся в плотные ватные облака верхушки гор. Теплый морской ветер развевал ее волосы, ласкал голые плечи, выдувал из нее разочарование и ярость. Она закрыла глаза и почувствовала маленькую потную ладошку дочери, крепко державшую ее за руку.
– Мамочка, не расстраивайся! – дернула ее Наташенька. – Давай поедем на следующем?
Ей нечего было сказать дочери или это было не так уж и важно, поэтому она мягко улыбнулась и повела ребенка обратно по набережной. В тот день они больше никуда не поехали, просто гуляли до вечера, болтали, лопали любимые Наташины морские камушки, купались и были счастливы, как никогда до и после.
Фотография с осликом всегда висела на трюмо у кровати. Алиса Федоровна резко открыла глаза и обернулась. Никакого трюмо с фотографией у кровати и в помине не было. Стильная низенькая тумба с двумя выдвижными ящиками, а сверху – маленькая настольная лампа и футляр для очков. Никому, даже Наташе, она не разрешала трогать эту фотографию.
– Ма-а-ам! – услышала она из-за двери совершенно незнакомый высокий женский голос. – Ты встала?
Она схватилась одной рукой за сердце, а второй за комод. Удары в висках оглушали ее. Что же делать? Почему эта женщина за дверью называет ее мамой? Она снова глубоко вдохнула и, развернувшись обратно к окну, взялась за гладкую черную ручку и с силой захлопнула форточку.
– Ага, прикрой окно и пошли завтракать! Все уже готово!
Алиса Федоровна шла по темному коридору, держась за стену. Липкое чувство ужаса оттого, что она не у себя дома, обострялось тем, что рука, наоборот, помнила поверхности, к которым она прикасалась. Дышать было тяжело, сердце гулко стучало, а на голову будто наползал студенистый шлем. Она то и дело останавливалась, крепче прижимая ладонь к стене. Оставался один шаг – и она уже будет на пороге кухни. В том, что в конце коридора будет кухня, она не сомневалась. Это была квартира типовой планировки, где кухня располагалась рядом с входной дверью. Вдобавок из той комнаты, к которой она направлялась, вкусно пахло поджаренными тостами. Последний шаг ей дался
