мероприятия. Наведывались к асоциальным элементам. Вот и обнаружили.
– Так мы и вправду – наведывались. Дом за домом обходили! Просто чаю попить в участок зашли, а тут – ты! Слушай, ты статью писать будешь?
– Нет, пока – нет. Я вообще не за этим сюда…
– Ой, да ладно! – Соломин нахлобучил на голову фуражку. – Ты остановиться где думал?
– У деда одного знакомого. Гумар – его фамилия. Но он ещё не знает, что я приехал.
– Так, давай я тебя в гостиницу завезу, утром к своему деду поедешь… А потом встретимся – побеседуем. Заходи завтра в участок, я с утра подъеду. Утро вечера мудрёнее!
– Зайду, почему не зайти? – пожал плечами я.
Меня начинали одолевать смутные сомнения по поводу книжки. Кажется, бравым сотрудникам ЧВК, храброму военкору и киберфутуризму придётся подождать – тут явно сюжет наклёвывался куда как более интересный!
Глава 4, в которой летит самолет и едва не случается приступ
– СА-МО-ЛЁТ! – кричали дети. – СА-МО-ЛЁТ!
Ярко светило солнце. Я пёр мимо ограды детского садика с печатной машинкой в руках и с рюкзаком за плечами. На сгибе локтя у меня висела авоська, набитая продуктами из магазина, под ногами извивалась ледащая тощая псинка, которую весьма интересовало качество и количество колбасных изделий в моём багаже.
За металлическим заборчиком, выкрашенным свежей жёлтой краской, замерли дети. Они стояли на лужайке, рядом с качельками, балансирами, деревянными грузовичками и песочницами, задрав головы и глядя высоко в синее небо, по которому бежали редкие облачка.
– СА-МО-ЛЁТ!!!
Кукурузник пролетел низко, над крышами домов, и, достигнув невидимого отсюда колхозного поля, выпустил из себя струю химикатов.
– Уи-и-и-и-и-и!!! – заорали дети и захлопали в ладоши.
Я запнулся-таки о псинку, засмотревшись на самолётик, и едва не грохнулся, в последний момент удержавшись на ногах.
– …! – матерщина всё-таки удержалась на кончике языка, и я медленно выдохнул, выискивая удобную позицию, чтобы хорошенько пнуть повизгивающую псинку, которая аж подпрыгивала, вожделея батон «Докторской».
Но тоже удержался: не стоит детям показывать дурной пример и транслировать в мир насилие над животными.
– Собачка, собачка! – закричали детсадовцы.
Не так громко, как про самолёт, но тоже – звонко и с чувством.
– Дети! А ну отошли от забора! – голос был звонкий и ни разу не рассерженный.
Скорее – профессиональный.
– Ну Гульзара Жайсынбековна-а-а-а… – заныли малыши и малышки, а я остановился и помотал головой ошарашенно.
Что они только что сказали? Мой взгляд сфокусировался на воспитательнице: молодой, симпатичной, усталой девушке с явно азиатскими чертами лица. Ага! Всё-таки расслышал я правильно! Это было имя и отчество, а не что-то там другое. Просто «Жайсынбековна» – не самое популярное слово в полесской глубинке,
