поясницу. – У нее узкие руки и запястья. Если потребуется повернуть детей…
– Я велела выйти! – прикрикнула Ивонна, уже красная от потуг.
Повитуха кивнула головой в сторону коридора, но прошептала: «Стой у входа»; прислужница выбежала, не прикрыв дверь. Переживания королевы оказались напрасными: еще солнце не клонилось к закату, а она уже держала на руках двух кричащих младенцев – здоровых и теплых. Оттав воспринял новость как весть о чуде и поторопился сам в нем увериться.
– Можно мне взять их? – не веря увиденному, спросил король у повитухи.
– Ваше Величество, придержите головку, вот, – она поправила уголок пеленки. – Ваша прелестная дочь!
– Красавица! – восхищался и сдерживал слезы Оттав.
– И очень смелая, – гордилась повитуха. – Вышла первой!
– Второй, – поправила королева. – Ты все напутала. Девочка родилась второй.
На миг повитуха растерялась, но тут же закивала и подтвердила: «Все верно говорите, моя дама. Старая моя голова виной теперешней путанице!» Она забрала малышку, и король потянулся ко второму свертку.
– Мой сын! – воскликнул король, приняв его из объятий супруги.
– А я могу посмотреть? – послышался голос позади, и все разом обернулись к стоящим в центре комнаты Ги и Йомме.
Ивонна прекратила улыбаться. А Оттав присел на край кровати, баюкая младенца, и ответил: «Конечно. Идите сюда». Принцы поторопились к новорожденному. Три головы – отцовская в широкополом берете с пером и две поменьше – склонились над ребенком. И тогда он зарыдал так истошно, что королева не выдержала.
– Стоит ли пугать их?
– Мы напугали брата? – спросил Йомма.
Прислужницы отвели принцев за руку подальше, но из покоев не выпроводили.
– Мы назовем их Озанна, – нарек король и поцеловал сына в лоб, а потом снова обменялся младенцами с повитухой, – и Ода.
Девочка вела себя спокойнее, но проявляла изрядное любопытство: ее ноздри шевелились, принцесса силилась унюхать окружающие запахи и высвободить ручонку, чтобы ухватить отца за бороду. Когда Оттав вдоволь нарадовался, он попрощался и на выходе потрепал Ги по волосам.
– А можно еще посмотреть? – снова спросил Ги.
Ивонна замялась, не находя ответа. Чувство более чистое победило страхи, и она ответила: «Да, только не шумите, и я вас познакомлю». Стоило ей смириться с мыслью, что теперь она мать четырех детей, таких разных, что глаза ее разбегаются по их лицам, как в дверях кто‑то прокашлялся. Она подняла взгляд на Ферроля.
– Ваше Величество, примите мои поздравления! Но не стоит… – Он растянул губы в кривой, виноватой улыбке. – Ваше молоко может испортиться. Да и другие последствия… страшат не меньше.
Руки ее невольно прижали принцессу к груди.
– Ваши
