познать Путь, – отвечает Каору.
– Похвальное устремление, особенно для девушки. Слишком мало женщин делают столь сложный выбор в наши дни, обычно они больше полагаются на мужчин.
За разговором мы и не замечаем, как минуем туннель и выходим на территорию единственного павильона Восходящего Солнца. Обширное пространство, окруженное горным гребнем, поражает размерами. Сюда могло бы вместиться несколько Академий разом. Да и в убранстве оно не уступает столичной школе.
Исполинские пагоды стремятся пронзить небеса своими крышами, поднимаясь над землёй на десятки ярусов. Величественные дворцы соседствуют с храмовыми комплексами, где поклоняются солнцу и Арангу.
Мы двигаемся по дороге вслед за Ханко, который, ускорив шаг, ступает впереди. Цветочные аллеи и сады с плодовыми деревьями ароматно благоухают. Там трудятся ученики, собирая свежий урожай. Похоже, почва в этих местах очень плодородная, даже если климат весьма суровый.
– Наша секта самодостаточна, и большую часть еды мы производим самостоятельно, – с гордостью заявляет наш проводник, указывая на работающих учеников.
Не знаю, как Кору, но я действительно удивлён. Всё вокруг выглядит ухоженным, даже слишком. Здания блестят новизной, будто их только построили. Деревья, кустарники и цветы пышут жизнью. Я не вижу ни одного вялого листочка.
И всё же чувствуется в этом какая-то фальшь. Ученики, чем бы они ни занимались, выглядят чересчур измождёнными. Худые, бледные. Да, одежда на них новая и чистая, но висит, словно на огородных пугалах.
Ханко извиняется, заметив на аллее кого-то из мастеров. Он отходит поговорить с ними, попросив нас подождать.
– Что думаешь? – сразу же обращается ко мне Каору, понизив голос.
– Впечатление пока смешанное. С одной стороны, внешне всё напоминает спелый сочный плод, а вот внутри… Яблоко, может, и румяное, но явно червивое, – делюсь я своими мыслями. – Однако не стоит делать поспешных выводов. Давай спросим вон у тех ребят.
Неподалёку от нас трое учеников аккуратно подстригают зелёную изгородь. На лицах двоих я сразу замечаю синяки и ссадины. А на руке третьего – странный шрам, похожий на обруч.
– Прошу простить за беспокойство, юные адепты, – обращаюсь я. – Как вам обучение в секте? Мы – новички и…
– Не обессудьте, – перебивает меня самый бодрый из них со странным шрамом на руке, – но нам не положено разговаривать во время работы.
Он кланяется и отходит, но, завидев возвращающегося Ханко, торопливо отводит остальных подальше от нас. Привратник сразу же отмечает перемещение учеников и бросает строгий взгляд в их сторону.
– Эти невежды вас не беспокоили? – хмуро продолжает мастер, сверля учеников тяжёлым взглядом. – У нас весьма строгие порядки.
– Нет, господин Ханко, – мягко отвечает Каору. – Они вели себя очень любезно.
Ханко
