вдове, у которой было трое собственных детей. Женщина крепкая, здоровая, мачеха Шолома во втором замужестве родила ребёнка. Потом ещё одного, и ещё. Так у Шолома появились шестеро сводных братьев и сестёр и трое чужих, ему не родных. Однако, детей, возможно, было и больше – когда Шолом покинул родительский дом, мачеха едва отняла от груди младшенького и была готова забеременеть в очередной раз.
Двенадцать детей – это по современным меркам очень много. Но известно, что трое детишек Рабиновичей умерли в младенчестве (их, умерших, тоже могло быть больше). Так детей было вовсе не дюжина, а полтора десятка или около того. Невообразимое количество. Ясное дело, что прокормить всех за счёт доходного дома и балансирующего на грани разорения магазинчика было немыслимо.
8. Первые учителя
В четыре года Шолома отдали в церковную школу (еврейское учебное заведение при местной синагоге) хедер. Первым учителем основ грамоты стал Нота-Лейб, учитель младших классов, сам получивший лишь среднее образование (хорошо, хоть среднее – обычно учителями начальных классов были люди, закончившие только начальную школу).
Обучение было не совсем обучением – хедер для малышей выполнял функции детского сада, где с детишками больше играли, занимали их на целый день, кормили (за счёт родителей), чтобы дать возможность их отцам и матерям зарабатывать на хлеб насущный.
Изучение письма, чтения, основ языка идиш и арифметики начиналось лет с семи. А к двенадцати годам детей переводили в старшую группу хедера, где изучали Талмуд. Здесь царствовал раввин Зорах, педагогическими инструментами которого была тяжеленная книга, которой он лупил нерадивых учеников по головам, да розги. Зорах был строг и в том, что касалось религии, крайне щепетилен. Но и знания давал самые что ни на есть настоящие. Достаточно сказать, что после окончания реального училища (где Талмуд не преподавали, поскольку училище было русским), Шолом устроился раввином и несколько лет проработал в местечковой синагоге. Заслуга в его познаниях была целиком строгого Зораха. Правда, сам Шолом этой религиозной наукой тяготился. Он был абсолютно светским и не особенно аккуратным в религиозном плане евреем.
9. Воронок
Ранние годы Шолома прошли в местечке Воронок. Детские впечатления писателя легли в основу многих его произведений – Воронок стал прообразом знаменитых Касриловки и Мазеповки.
Сонная, застывшая жизнь еврейского местечка с его косностью, ханжеством, патриархальностью, подчёркнутой религиозностью, тщательным сокрытием бурлящих страстей – всё это может показаться ужасной дырой, тоскливым засасывающим болотом. А может остаться в памяти светлым местом, где бережно хранятся традиции отцов и дедов, где еврейская культура развивается в изоляции от влияния соседних культур.
Местечко двулико. Оно и яма, из которой трудно, почти невозможно выбраться. Оно и заповедник
