за створками закрытых дверей, одному Богу известно. На открытых полках стояли сотни книг, черно-белые снимки мужчин и женщин, цветные фотографии детей, фарфоровые балерины от большой до совсем крохотной, миниатюрная вазочка с искусственными цветами, очки, коробочки из-под леденцов и еще масса интересного. На исследование одного только шкафа, пожалуй, ушла бы не одна неделя.
Он плюхнулся в большое кресло, повел носом и улыбнулся:
– Моя мама никогда не разрешит курить в квартире. А у вас можно. Красота! Никто ничего не запрещает, живете и делаете, что хотите. Читаете или не читаете, курите или нет. Никто в школу не гонит, и экзамена у вас завтра нет. Да даже если и был, можно проспать, а кто заметит? Кто подойдет к вашей кровати и заорет: «Ну-ка вставай! Проспал! Бегом одевайся», – Олег выпрямился, изображая отца, сдвинул брови, потом вскинул их вверх, пародируя мать, и почти не размыкая губ, промычал: «Олежек, что же ты, сынок. Тебе давно пора быть на уроках!»
Олег покривил лицом, снова развалился в кресле и воскликнул:
– Знаете, что я придумал? Мне на лето задание дали – представить, кем я хочу быть в будущем, а в сентябре написать сочинение, – его лицо сияло, – так вот, я хочу быть вами! И чтобы у меня была своя квартира! Я бы жил в свое удовольствие, и никто бы меня не трогал.
Федор Михайлович оцепенел. Вроде и приятно стать кумиром для парня, но сам повод ему вовсе не нравился. Он облокотился на шкаф, скрестил руки на груди. Потом задумчиво почесал подбородок и, к своему удивлению, смутился. Да хотя черт с ними, с причинами! Им хотят быть! Значит он не такой уж безнадежный дряхлый дед.
Федор Михайлович улыбнулся. Его накрыла волна тепла к мальчишке, захотелось чая и печенья, возникло желание поговорить, расспросить, чем нынче живет юность. «Может и вовсе надо чем-то помочь? Насладиться энергией молодости и рассказать ему всю жизнь для сочинения?» – распалялся Федор Михайлович.
Но эти мысли были тут же отброшены: «Какая, однако, глупость!»
– Так, ты мне ерунду не городи. Если ничего не будешь брать, то свободен! У него экзамен скоро, а он сидит нога на ногу, бездельник.
Чем дольше Олег возился с кроссовками, тем сильнее сердился Федор Михайлович. Он смотрел на его рыжеволосую голову сверху вниз, готовый взорваться из-за неторопливости мальчишки, но вдруг за тем глухо захлопнулась дверь. Все стихло.
– Надо покурить.
Снова по квартире поползли серые волны, по полу зашуршали тапки, а на балконе скрипнули перила.
2
Федор Михайлович стоял перед зеркалом и придирчиво изучал свои щеки. Он хлопал себя по подбородку, играл челюстью и выискивал лишний волос на лице. Когда досмотр кончился, он довольно кивнул отражению: «Готово».
Стрелки показывали девять утра. За три часа бодрствования Федор Михайлович успел немало: пожарил сосиски, чего обыкновенно не делал и довольствовался вареными, помылся не мылом, а заграничным
