не выдержала новой тяжести и рухнула с ужасным шумом. Встревоженный всей этой суматохой, хозяин схватил светильник и кинулся на чердак. Завидев его, Мариторнес еще больше испугалась и, бросившись бежать, споткнулась о постель мирно спавшего Санчо и упала на него. Спросонья Санчо вообразил, что его душит домовой, и пустил в ход кулаки. Мариторнес, забыв от боли о всякой осторожности, сама принялась тузить его, и между ними завязалась жаркая схватка. Увидев это, погонщик бросился на помощь Мариторнес, а прибежавший хозяин начал колотить кого попало. В довершение беды, светильник погас, и нещадные удары сыпались наугад.
Случилось так, что на том же дворе ночевал стрелок Толедской Санта-Эрмандад. Заслышав необычайный шум сражения, он схватил свой жезл и, поднявшись на чердак, закричал:
– Остановитесь, во имя правосудия! Остановитесь, во имя Бога и Санта-Эрмандад! Приказываю вам это!
Первый, на кого он наткнулся, был Дон Кихот, лежавший без чувств на своей рухнувшей постели. Схватив его за бороду, стрелок закричал: «На помощь правосудию!» Но, видя, что пойманный им человек не двигается и не шевелится, он вообразил, что тот убит, и потому громко крикнул:
– Заприте ворота! Не выпускайте никого, здесь произошло убийство!
Крик этот перепугал всех, и битва прекратилась в одно мгновение. Хозяин торопливо вернулся в свою комнату, погонщик – к своим попонам, служанка – в свою клетушку; и только несчастные Дон Кихот и Санчо не могли двинуться с места. Тогда стрелок, выпустив из рук бороду Дон Кихота, пошел искать огня, чтобы изловить и арестовать преступников. Но долгое время он не мог ничего найти, потому что хозяин нарочно погасил лампу у входа; стрелку пришлось отправиться к очагу, где после больших трудов и усилий ему удалось наконец зажечь светильник.
Глава XII,
в которой описываются дальнейшие бесчисленные невзгоды, испытанные храбрым Дон Кихотом и его верным оруженосцем на постоялом дворе, который рыцарь, на свою беду, принял за замок
Тем временем Дон Кихот успел прийти в себя и жалобным голосом окликнул своего оруженосца:
– Санчо, друг мой, ты спишь? Спишь, друг мой Санчо?
– Какой тут, к черту, сон, – откликнулся Санчо голосом, полным тоски и злости, – кажется, все дьяволы натешились надо мной в эту ночь!
– Вполне готов этому поверить, – ответил Дон Кихот, – потому что либо я ничего не понимаю, либо замок этот очарован. Ибо знай… впрочем, сперва ты должен мне поклясться, что все то, что я тебе расскажу, ты сохранишь в тайне и при моей жизни, и после того, как я умру.
– Клянусь, – сказал Санчо.
– Говорю я это потому, – сказал Дон Кихот, – что совесть не позволяет мне оскорблять чью-либо честь.
– Говорю вам, – ответил Санчо, – что клянусь молчать об этом до того самого дня, когда ваша милость отдаст Богу душу, и дай Господи, чтобы мне удалось разболтать все
