стеснить его в малейших движениях; не касаясь рук охраняемого, уберечь их от неожиданных наручников или от рук прокажённого…
Как-то в Железноводске (места Горбачёва – Ставрополье, здесь его знают, помнят) мы выходили из магазина, многие здороваются с ним, а один схватил за шею и крепко поцеловал. Люди вокруг свои, и Горбачёву объятие было, наверное, приятно, но по большому счёту – это наше упущение.
Владимир Шевченко вспоминает другую нештатную ситуацию, которая сложилась во время поездки Горбачёва в Прагу:
– Во время одного из таких выходов в толпу в апреле 1987 года в Праге на Вацлавской площади нас так со всех сторон прижали – не знаю, как остались целы. Каждый хотел прикоснуться к Горбачёву. У меня на пиджаке из трёх осталась одна пуговица. Потом надо мной подсмеивались: оригинальный у меня был вид для шефа протокола. Кстати, в таких случаях служба безопасности, и своя, и принимающей стороны, ничего не может поделать.
В первые годы перестройки Горбачёв, что очень любопытно, почти стал «копировать» Сталина конца 1920-х годов. Точно так же ходил пешком со Старой площади в свой кабинет в Кремле. Во всяком случае, часть пути по Ильинке президент СССР проделывал в сопровождении нескольких охранников. Иногда брал с собой «в дорогу» кого-то из помощников, Черняева или Шевченко. А потом он точно так же, как и «вождь народов», стал постепенно «закрываться». Особенно в те времена, когда дела в стране стали идти не лучшим образом. Владимир Медведев вспоминает:
– Из кабинета Горбачёва в ЦК на Старой площади мы направлялись в другой его кабинет – кремлёвский. Иногда часть пути шли пешком. Люди, узнав Генерального, перешёптывались, чаще всего слышалось за спиной наше российское: «О… Мать твою, смотри, Горбачёв пошёл!» Кто-то автоматически здоровается, как со знакомым: «Здрасте!» Он улыбается в ответ: «Здравствуйте!» Пытается заговорить, не получается: дежурные вопросы, такие же ответы. На Ивановской площади в Кремле встречаем группу людей. Горбачёв спрашивает: «Откуда?» «Из Красноярска», «Из Донецка», «Из Люберец». Стоят – заморенные, забитые, головы опущены. «Ну что вы хотите мне сказать?» – бодро спрашивает Горбачёв. Какая-нибудь одна посмелее всегда найдётся: «Желаем здоровья вам». Остальные молчат стеснительно и понуро…
…Лидер страны привык общаться с народом, а не с людьми. Вообще, а не в частности. Этот вывод я сделал для себя в один из дней в Крыму. Горбачёв шёл с моря и по пути повстречал электриков – сотрудников местного отдела. Он изменился в лице и резко сказал мне: «Если подобное повторится, я покину эту дачу!» Никакого разговора у него с ними не было и быть не могло… Просто они прошли по его территории – заповедной.
Первый президент России Борис Ельцин довольно часто общался с народом, особенно в первые годы у власти. Владимир Шевченко, часто сопровождавший его во время поездок, вспоминал, что президент иногда сам регулировал ситуацию, особенно когда она становилась напряжённой:
– Ельцин
